наделал много шуму, – рассказывает современник. – Господин герцог д’Омон, друг господина де Невера, за обедом сказал во всеуслышанье, что Депрео и Расину надо отрубить носы». Это была вовсе не шутка и не пустая угроза. Буквально до плетей и отрезания носов дело, может быть, и не дошло бы, но вообще опасность членовредительства и даже убийства были вполне реальны. Настолько, что Великий Конде счел нужным вмешаться и предложить несчастным литераторам убежище в своем доме и свою защиту. Он велел им передать: «Если вы не писали этого сонета, приходите во дворец Конде, где господин Принц
[83] без сомнения сумеет оберечь вас от этих угроз, ибо вы невиновны; если же вы его написали – все равно приходите во дворец Конде, и господин Принц также возьмет вас под свое покровительство, потому что сонет очень забавен и остроумен». Расин и Буало так и поступили.
Но истина заключалась в том, что ни герцог де Невер не писал антирасиновского сонета, ни Расин с Буало не сочиняли уничтожающего ответа на него. Скорее всего, это плоды упражнений в острословии каких-нибудь великосветских шалунов. Сомнений в этом почти нет у нынешних историков, да и современники быстро в том убедились. Есть, однако, любопытное свидетельство о том, что испытывал в этих обстоятельствах сам Расин: «Убежденный, что господин де Невер написал первый сонет, он был готов признать за собой авторство ответного… Ему с трудом объяснили, какое это было бы безумство. В таком случае все бы от него отвернулись…» Значит, Расин был взбешен до такой степени, что обычная трезвость ему изменила, и он не способен был сознавать подлинную расстановку сил. Как бы ни были они с Буало обласканы при дворе, сочинители оставались сочинителями, а герцоги – герцогами; и в эту ссору королю лично вмешиваться было неудобно, и скандал ширился, в добавление к первым двум сонетам появлялось множество других на те же рифмы и слова. Замечательно, что все они враждебны Расину и особенно Буало, требуют от Дамона – герцога де Невера – решительных шагов, а сочинителей изображают трясущимися от страха. Ходили даже упорные слухи, что Буало и вправду был избит палками, и слухи эти жили долго после того, как спор был улажен. А улажен он был быстро, к юнцу января. Великий Конде сделал больше, чем обещал. Он не только предоставил Расину и Буало приют в своем доме, но и взялся за примирение сторон. «Господин Принц принял их весьма любезно и пообещал уладить дело. Поговорили с герцогиней Буйонской. Господина де Невера убедили, что они тут ни при чем, и он обошелся с ними со всей учтивостью».