Поль Скаррон был на пятнадцать лет старше Франсуазы; что привлекло его в этой девочке, сказать трудно, но он сделал ей предложение. И, видимо, так тяжела была жизнь в чужом доме, что Франсуаза согласилась выйти замуж за калеку-паралитика. Это было в 1652 году, когда Франсуазе только минуло шестнадцать. Брак, этот, очевидно, оставался фиктивным. И скорее всего, существование госпожи Скаррон было не из легких. Кто знает, что происходило, когда разъезжались гости и калека оставался наедине со своей женой – и своей болью? Да и доходы поэта были очень непрочны, а его образ жизни никак не способствовал экономии и сбережениям. Но зато восьми годам, проведенным под одной крышей со Скарроном, Франсуаза обязана навыками светского поведения, необычной для тогдашней женщины образованностью, а главное – многочисленными знакомствами с самыми высокопоставленными особами, о чем при другом повороте судьбы она не могла бы и мечтать.
Скаррон умер в 1660 году, оставив молодой вдове долгов больше, чем денег. Мазарини не забыл куплетов покойного и назначить пенсию госпоже Скаррон отказался. Ей пришлось искать приюта в монастыре. Но вскоре умер и сам кардинал. Титулованные приятельницы госпожи Скаррон, близкие к Анне Австрийской, сумели тогда выпросить у королевы пенсию для бедной вдовы. Госпожа Скаррон смогла вернуться к жизни в миру, пусть самой скромной, возобновить многие свои знакомства и даже завести новые, посещая дома своих друзей. Она обнаружила замечательное умение в каждой семье ладить с обоими супругами, со всеми находить нужный тон и в своем незавидном положении сохранять достоинство и не давать повода для сплетен. У одного из ее могущественных друзей и покровителей, в чьем доме она особенно часто бывала, маршала д’Альбре, был кузен – не кто иной, как бедный маркиз де Монтеспан. Семейства д’Альбре и Монтеспан поддерживали близкие отношения, и госпожа де Монтеспан продолжала бывать у родственников мужа и после того, как сам маркиз стал в ее жизни персонажем ненужным и обременительным. Вдова Скаррон, с которой она там познакомилась, очаровала и ее своим тактом, умом, образованностью, изящными манерами и редкостно удачной пропорцией благочестивости и светскости. Тем временем у маркизы и Людовика пошли дети. До поры до времени их существование если и нельзя было скрыть вовсе, то во всяком случае хотелось по возможности окутать тайной. Они должны были жить отдельно от родителей, где-нибудь в укромном уголке, на попечении достойной и надежной особы. Госпожа Скаррон, женщина благородного происхождения, изрядных познаний, с большим житейским опытом, не обремененная собственным семейством, судя по всему, умеющая держать язык за зубами и при этом находящаяся сама в стесненном положении, показалась маркизе де Монтеспан идеально подходящей для этой роли. Дело было слажено, и госпожа Скаррон приступила к исполнению своих обязанностей. Поначалу ей действительно приходилось таиться и даже часто переезжать со своими подопечными с места на место, чтобы лучше сохранять секрет. Но в 1673 году дети короля и маркизы были узаконены и отныне вместе со своей воспитательницей обитали в покоях матери – в Версале или Сен-Жермен. Так госпожа Скаррон оказалась в непосредственной, домашней, повседневной близости с королем.