Влас объяснил мне, что задания будут трудные и связаны они с деловыми людьми. Поэтому мне и было предложено работать «под крышей» Минвнешторга, и уже идет полноценная работа по выводу меня туда. Туда я уйду до конца года, причем в одно из ведущих внешнеторговых объединений, связанного со значительными объемами закупок химического оборудования и ноу-хау из интересующих разведку стран Европы и Японии.
— Ты не сможешь поделиться своими особыми правами или даже упомянуть о них ни с кем из начальников на всех уровнях. Но в экстремальных ситуациях можно обратиться ко мне либо к самому начальнику разведки.
— Что можно считать «экстремальным случаем»?
— Во-первых, провал операции «по твоей вине» — риск и провал, который лично для тебя грозит отлучением от активной разведработы или увольнение из разведки вообще. Во-вторых, угроза увольнения из органов госбезопасности из-за «превышения оперативных полномочий» при работе по заданию ГРАДа. Вовне это может выглядеть как нарушение плана и договоренности с руководством. Это, ты знаешь, руководство не любит… Именно в этом нас обвиняет Фараго. И, наконец, в-третьих, — наше судебное преследование в результате провала операции по заданию ГРАДа, о чем «судьи» не могут знать.
Влас помолчал и подчеркнул, что именно эти случаи могут быть основанием для обращения к нему:
— В первую очередь ко мне… Теперь иди.
Влас дал мне оперативное дело из нашей группы «химия», которое пролежало у него несколько дней, и сказал, что оно будет предлогом захода к нему и пребывания в его кабинете столь долгое время. Прощаясь, он еще раз подчеркнул, что права и обязанности должны соизмеряться со степенью риска.
— Оправданный риск, хорошо продуманный риск — это вершина оперативной работы. «Высший пилотаж» разведчика. Решение же идти на риск вырабатывается всем разведывательным и жизненным опытом.
Чуть помедлив, Влас добавил:
— Мы — не Джеймсы Бонды. Наша изворотливость — это умение действовать в рамках законов той страны, в которой тебе придется работать… Завтра, в среду, прошу к 16.00 возвратить папку назад. Жду, — неожиданно закончил Влас.
Выйдя из кабинета в тупиковой части коридора, я задержался, чтобы унять все же возникшее чувство волнения. Мой коллега-одногодок, проходя мимо, громким шепотом посочувствовал мне, видимо предполагая, что Влас дал мне нагоняй. Выдавал мой внешний вид — вид озадаченного человека. Чтобы не разочаровывать коллегу, я кивнул в знак согласия с ним. Мысли роились в моей голове…
В мире шла настоящая экономическая война. Воевали друг против друга не только идеологические противники, но и союзники. Американский военно-промышленный комплекс, создав барьер в виде КОКОМ, диктовал научному и техническому миру Земли, кому и сколько выделить технологий, особенно наукоемких, чтобы не иметь серьезных конкурентов в торговле американскому бизнесу. Речь шла и о торговле вооружением. Идеология идеологией, а бизнес есть бизнес.