– Ждете новых бабулек? Совсем беспомощные? – наглел Панасенко.
Гоге Пирамидину такое обращение совсем не понравилось. Он встал с матерком и с явным желанием оказать на Панасенко физическое воздействие, Панасенко тоже встал, Покровский втиснулся между ними. Панасенко отступил, сказал, что человек его – тот, что в Чуксином тупике сомнительного типа в куртке видел – уже в воскресенье отчаливает на юга. И если есть ему кого предъявить…
– Предъявим, – сказал сквозь зубы Жунев.
Опять, короче, глупость вышла с Панасенко, сидели как оплеванные. Гога Пирамидин весь красный от ненависти к себе. И в Калинине упустил супостата, и сюда зря привез. И похороны боевого товарища пропустил. Поедет сейчас на могилу.
Хотелось ему на ком-нибудь или на чем-нибудь злость сорвать, роботоподобно вращал по сторонам огромной, под машинку стриженой головой. Жунев протянул ему карандаш «Конструктор», Гога Пирамидин взял карандаш и с хрустом переломил пополам.
Друзья еще огорошили Гогу вчерашней чудовищной историей про Ригу.
– Вот залупа так залупа, – обалдел Гога. – Получается, вы слышали прямо это…
Покровский кивнул. Жунев выматерился.
– Оба насмерть?
– Наши оба, и Серж, и Метла Дотла. А местных еще было вокруг пять человек, все живы. В больнице кое-кто.
– Вот ведь залупа! И просто взрыв газа? Баллон, поди, вот этой новой конструкции…
Покровский выпил вчера с Жуневым после этого ужаса по стакану коньяка, и дома стакан. И все равно не заснул, все ему казалось, что если бы он поехал в Ленинград и нашел Сержа, ритм жизни последнего как-то да сбился бы, и не попал бы он так – секунда в секунду – под взрыв баллона. Тогда, впрочем, могли погибнуть другие люди, тоже ни за хрен собачий. Покровский догадывался, что раскочегаривает в себе иной раз мнимую вину, чтобы меньше думать о ситуациях, в которых он действительно был виноват. По жизни таких достаточно накопилось.
Фридман приехал с отчетом по «Электрозаводской», провел там часть выходных. Занадворов на старушек в известные даты покушаться не мог, поскольку с полной выкладкой пьянствовал у себя дома, у соседей, во дворе, в рыгаловке на углу. Фридман пообщался со множеством обитателей района, употребил за казенный счет несколько кружек пива, говорил с дружинниками, алкоголиками и владельцами собак на поводках. Про Казанцеву, соседку Занадворова и Елизаветы Ивановны, сказал:
– Синяк у нее. Вот тут, под глазом. Говорит, споткнулась и ударилась об перила.
Покровский вздохнул.
– В линию Василия Ивановича и сестры я и сразу не верил, – сказал Покровский. – Мы и дальше их не оставим, продолжим наблюдать, но…