– Дерзай, – сказал Покровский Фридману.
Фридман осторожно вышел из фургона. Оделся, молодец, как учили, полоховатее: дедушкины сандалии, под ними носки болотного оттенка. Никто особо на него не смотрит. Искательно глянул на Геннадия Перевалова, будто хочет обратиться, но не решается. Новичок. Возможно, год не завтракал, скопил на заграничные штаны. Потелепался буквально пять минут, Перевалов клюнул, подошел. Спросил, не надо ли чего.
Фридман, старательно заикаясь, сказал, что интересуется приобретением фирменных джинсов.
– По адресу! Только штаны или еще что? Камички есть по сотке – модели этого года.
– Я джинсы хотел…
– Будь спок, организуем. Соцлагерь или фирма-фирма?
– Лучше американские.
– Чешские есть, вайтовые на задвигалах, смотрятся как Голливуд. Всего девяносто.
– А настоящие американские если? – не отступал от партитуры Фридман.
– Америка есть страусы, это сто сорок деревянных, потянешь?
– У меня сто двадцать, – пролепетал Фридман голосом как можно более ягнятистым, чтобы понял Геннадий Перевалов, что совсем легкая перед ним жертва.
– М-м-м… – строго скривился Перевалов.
– Больше нету! – спешно оправдался Фридман. – Два рубля еще есть…
– Ладно, посмотрим, что можно сделать… Помаячь тут немного.
Перевалов неспешно удалился, Фридман начал маячить. Жарища. Встал в тень, выкурил две сигареты, пощупал-проверил казенные деньги в кармане. Пух в нос залетел, апчхи. Вот и наблюдатель: дважды прошелся мимо Миши туда-сюда шкет в зеленых шортах, оглядел, как статую, сзади-спереди.
В сторону «Аварийной службы» Фридман старался не смотреть, но опыта мало, иной раз нет-нет да и косился. Почесал себе живот, потом шею той же рукой.
Минут через двадцать появился Гена, прошел мимо Фридмана, бросил на ходу «Иди за мной чуть сзади». Привел Фридмана на небольшой пустынный участок между гаражами и железной дорогой. От железки отделяла живая изгородь и рифленый забор, а вообще пути совсем рядом, слышалась польская речь, стоял, видимо, на передышке варшавский поезд. Шкет в зеленых шортах тут как тут, Гена Перевалов велел Фридману дать шкету деньги, тот подчинился, но с некоторой задержкой. Глянул сначала вопросительно на шкета, на Перевалова…
– Сироп, одна нога здесь другая там, – сказал Гена.
Фридман отдал деньги, Сироп ушел.
– А долго? – спросил Фридман.
– Да не, минут десять.
В тени под деревом (это была липа, но Фридман не различал деревьев) стоял ящик из-под стеклотары, довольно крепкий, Геннадий Перевалов сел на него, вытянул ноги, закрыл глаза. Фридману сесть было негде, болтался туда-сюда. Прошло двадцать минут, Фридман сообщил об этом Геннадию.