А тут пантомима Покровского с изображением «что и как».
Бадаев старался держаться, но крепкая его фигура показалась теперь мягкой, студенистой, подтекающей, как снеговик по весне.
– Что я делаю? – Покровский с удивлением посмотрел на свои руки. – Пусто же! Чем это я? Удивительно…
И в свою очередь вопросительно посмотрел на Бадаева. Помолчали.
– Воздухом подышать вышли? – спросил Покровский.
– А вы сам… вы… – огрызнулся Бадаев. – Вы меня преследуете!
– Так я всех преследую, кто по делу проходит, – простодушно согласился Покровский. – Даже Василия Ивановича разрабатываю, вдруг это он Варвару Сергеевну тюкнул. У других алиби – вы на работе были, Раиса Абаулина на работе…
Бадаев сглотнул что-то, слово какое-то, или дыхание встало комком. Не может он поддержать, совсем будет дебильно, если поддержит.
– Василий Иванович совсем беспомощный человек, – сказал Бадаев.
– Знаем мы таких беспомощных, – противным голосом протянул Покровский, стараясь смотреть Бадаеву в глаза.
Бадаев спрятал глаза, посмотрел на часы. Старенькая «Слава» у него. Жил бы и жил человек на своем месте, на уровне старенькой «Славы».
– Как вам вчерашний матч? – спросил Покровский.
– Неплохо, – нехотя ответил Бадаев. Покровский ждал продолжения, Бадаев добавил: – Все старались. На полную выкладку.
– Согласен, – согласился Покровский. – А как вам Бубнов? Через пару лет, думаю, в сборную можно.
– Там всё в киевлянах, в сборной-то…
– Надеюсь, не переписанный Бубнов-то, – рассуждал Покровский. – Если всплывет, могут ведь и бортануть от сборной?
Какой-то жук в этот момент залетел Бадаеву за шиворот, и тот начал его доставать, неловко вывернул руку… Предстал в комичном виде.
– Мне показалось, что Маховиков часто недобегал, – продолжал Покровский.
– Вот его и заменили. Я на работу иду. У нас юношеский турнир по борьбе.
– Идите-идите, – сказал Покровский.
Бадаев развернулся и пошел, и не по тропинке, а напрямик через траву, как и сам Покровский сюда пришел. Спина неуверенная, походка напряженная.
– Николай Борисович, – крикнул Покровский. – А вы мне вчера что-то начали говорить про записную книжку Кроевской, где ключ был спрятан? Или я перепутал?
Бадаев резко остановился, оглянулся. Сказал, что Покровский перепутал. Покровский кивнул.
В подъезде на Красноармейской грохот на лестнице – Покровского чуть не сбил с ног пацан, волочащий вниз по ступеням велосипед. И за дверью тринадцатой квартиры гам и грохот.
Дверь распахнула Рая Абаулина. Зашла – как позже выяснилось – забрать кое-что, на всякий случай в компании подруги.
– Василий Иванович с ума сошел! – сказала Рая Абаулина вместо приветствия.