Покровский примчался на Петровку – сразу к Кривокапе, протянул палец:
– Возьми вот.
– Что это у тебя?
– Краска с иконы. Какой век, надо выяснить. Утверждают, что начало пятнадцатого.
– Сдохнешь, Покровский! Микробы из пятнадцатого века, ты ошалел! Сейчас… Эй, кто-нибудь! Позвоните Мурашовой, я ее видел!
– От иконы не сдохну, там святой дух.
– Это если ты верующий. А если ты простой балбес, какой там святой дух.
Прибежала Марина Мурашова. В янтарном ожерелье, которое ей Покровский год назад сам случайно и подарил. Обработала ему палец разной вонючей дрянью, перевязала.
– Укол в задницу влепи! – посоветовал Кривокапа. – Ему приятно будет.
– Перетопчется.
Какая насмешка: эта небесная женщина перевязывает ему палец. Покровский вспомнил, что говорила Джейн про пальцы… Смутился.
– Ну все, Покровский! – сказал Марина Мурашова. – Теперь мы будем видеться чаще. Завтра с утра на перевязку.
– Я еще у Жунева сейчас изнутри продезинфицируюсь.
– Не сомневаюсь.
– Ордено, блин, носец! – крякнул Жунев. – Гордость советской науки. У сестры икону подрезал. Бар, говоришь, сам прикатился?
– Да. Там не видно, но думаю, что радиоуправляемая основа на колесиках.
– На колесиках, сука! А иконку цап-царап. У родной сеструхи! Ученый в говне моченый.
Остававшийся коньяк Жунев сразу весь разлил, примерно по полстакана. И по ходу разговора еще пару раз воскликнул что-то вроде «ай да ученый, а ты тут взятку лишнюю не возьми!»
– А копии иконы – ты узнал, где он сделал?
– Через посредника, говорит, заказывал. Телефон посредника дал. – Покровский вытащил бумажку, прочел. – Пендерецкий Вацлав Станиславович.
Подумал, что Жунев сейчас что-нибудь язвительное выдаст про поляков. В прошлом году, когда по телевизору напропалую танцевали краковяк, Жунев постоянно Тараса Бульбу поминал. Но нет.
– Известная личность, – сказал Жунев и поднял стакан. – Антиквар с Арбата.
– А! Известная? Что-то прошло мимо меня…
– Дубу дал на той неделе.
– Да что ты!
– Костью за ужином подавился.
Покровский почесал нос.
– Слушай, ну это странно. Известный антиквар, рыло наверняка пухлое, со всеми наверняка знаком.
– Из ЦК к нему приходили, – подтвердил Жунев. – За мебелями.
– Я и говорю! А умер от кости в горло, подозрительно!
– У всех такие же подозрения. Лубянка даже проверяла. Пришли к выводу, что все чисто.
– Можно академику анонимно позвонить будто бы по просьбе этого Пендерецкого, послушать реакцию. Вправду не знает, что антиквар умер, или прикидывается.
– Нужно ли? – спросил Жунев. – Признался же он, что иконку-то подменил. Это главное. То есть, по-твоему, как оно все было? Старушка старушке подарила поддельную икону, думая, что она настоящая. Боксер об этом как-то пронюхал. Мог видеть в комнате Кроевской, когда трубу прорвало. Но вряд ли он понял, что это пятнадцатый век.