Фридман ждал в машине, читал учебник, но не забывал поглядывать по сторонам, как Покровский велел.
– Что пишут? – спросил Покровский.
– Понимание неполно написанного слова зависит от личного опыта и направленности интересов. Слово «под-о-ный» юрист скорее прочтет как «подложный», агроном как «подножный», а хозяйственник как «подсобный», – процитировал Фридман.
– Аминь! – только и оставалось согласиться Покровскому.
Фридману Покровский велел остаться на Большой Семеновской. Заглянул на почту, попробовал по пятнадцатикопеечному автомату дозвониться до Сержа в Ленинград – длинные гудки.
Доехал до «Динамо», прошел через Петровский парк. Конечно, так свернул, чтобы мимо роковой скамейки. Два бородача разминались тягучим янтарным «Останкинским» на этой скамейке, не знали, наверное, ее страшного прошлого. Погода нарастала-нарастала, а сегодня ударило за двадцать, и в Петровском парке многие горожане пили сейчас пиво.
Вчера – уже в двенадцатом часу – Покровский пошел было домой, слышал, как Гога Пирамидин в своем кабинете взволнованно говорит по телефону, показалось, что с женщиной, а потом Гога вдруг догнал Покровского и Фридмана в холле, сказал, что у него еще есть бутылка и что, по его мнению, Углова они помянули недостаточно. И перед тем как сесть на такси до дома, Покровский еще уговаривал с боевыми товарищами теплую водку у фонтана в парке «Эрмитаж», беспокоя поздних отдыхающих.
Покровский иногда позволял себе похмеляться и уже понял пару лет назад с некоторым испугом, почему это хорошо. Череп жмет, душа поскуливает, кровь еле движется, как подмороженная, а тут выпил немножко, и еще немножко, и еще, и алый цветок разворачивается в груди, все перетряхивается в человеке, как если бы верховное существо схватило и взболтало со знанием дела.
Как-то нужно было сдавать отчет, все сроки протянул, до вечера доделать вынь да зарежь, а накануне что-то важное отмечали, Покровский утром ничем не мог шевельнуть. Два часа ковырял ручкой, абзаца не наковырял. Решился выпить рюмку, пошел к Жуневу, а тому некогда было, он Покровскому бутылку водки сунул и выпроводил из кабинета. Так Покровский наедине с бутылкой по капле, по капле всю поллитру, и к вечеру, набирая скорость, не только отчет огромный одолел, но и раскрыл по ходу в уме другое дело, догадался, о чем всей бригадой две недели не могли догадаться.
Тогда и понял Покровский, что аккуратнее, конечно, аккуратнее… Видел он на Урале сейчас пару своих пьющих родственников – аккуратнее надо. Сегодня, несмотря на все мучения, нужно воздержаться. А то и вечером в честь субботы захочется продолжить, а там как пойдет… Можно и воскресенье потерять. А в понедельник точно пить, поскольку похороны. Так что сегодня – стоп-машина, как бы ни гудела башка.