Хотя ухажеров Райкиных и сама видела – один молодой-наглый, на цыгана похож, другой солидный, в летах… На цыгана – забавно.
Занадворов ковырял вилкой серую клетчатую клеенку, чистую, но насквозь продырявленную.
Кроевская вызывала у Елизаветы Ивановны немотивированное раздражение. «Ходит и молчит, черная вся». Разговаривать с ней было не о чем, строила из себя… Тут Елизавета Ивановна задумалась, а сформулировала так – «непонятно кого».
– А по сусалам ей! – выкрикнул в пространство Занадворов, выпил, закурил сигарету из духовки, чему-то кривенько улыбаясь.
С Василием Ивановичем Кроевская, впрочем, была вежлива и внимательна. Подруга к ней раньше ходила? Да, была знакомая, которая иногда заходила, а потом они вместе уходили гулять или пили чай. Действительно, последнее время нету. Как зовут? Кто же ее знает. Давно не ходит? Год или два.
– Это вы больше со слов Василия Ивановича? – спросил Покровский, и Занадворов, начавший задремывать, очнулся и хлопнул кулаком по столу. Изрядный кулак, все предметы подпрыгнули – бутылка, сахарница, бульон плеснул на стол из тарелки.
– Ты давай это не это! – выкрикнул Занадворов. – Не оскорбляй! У нее брат нормальный!
– Ты с ним знаком?
– Я знаю! – снова занес кулак над столом, но разжал, широко растопырил пальцы, медленно сграбастал ими бутылку.
Покровскому тоже хотелось выпить, что уж скрывать.
– Вася все понимает, он просто недееспособный, – сказала Елизавета Ивановна. – И память плохая.
– И он вам рассказывает всегда про соседей?
– Рассказывает новости… Кому звонили. Он любит трубку первым брать. Рассказывает потом: Витьке звонили со стадиона, Райке с ресторана, Варьке из музея…
– Что ты выспрашиваешь, что ты вынюхиваешь, – Занадворова зашатало прямо на стуле. Вылил в стакан последнюю водку. Нужно и от него что-то услышать, пока не поздно.
Услышал, что между поездками Ивана Никифоровича Занадворова в рефрижераторном вагоне в дружной компании с морожеными мясными тушами иной раз вообще паузы нет. «Прохезаться как следует не успеешь, а напослезавтра опять в (неприличное прилагательное) Иркутск». А бывают паузы продолжительные. Все ходы записаны: Занадворов притащил и гордо показал бланк с поездками. В последнюю такую паузу укладывались покушения в Чуксином тупике, в Петровском и в Чапаевском парках. Все эти дни Занадворов был в Москве. Только кирпич на Скаковой упал, когда Занадворов покачивался под шум колес на бескрайних просторах.
Потом Занадворов отлучился в туалет, и скоро оттуда раздался громкий храп. Штрих, казалось бы, завершающий, но Покровский знал таких людей: проспится, злой будет, мощь природная, пару-тройку гор еще запросто сковырнет. И вряд ли он пьет там, в рефрижераторе, у них, наверное, строго. Пьет, конечно, но с оглядкой. Тушу коровью на станции загнать – нужна трезвость движений и ясность ума.