– Карп у нас – испокон веков главное украшение праздничного стола на Рождество. До недавнего времени он жил в ванне, так что он абсолютно свежий. Вы непременно должны его попробовать, – она отрезала для девушек по маленькому кусочку рыбы. – И это тоже возьмите, дорогие мои. На удачу.
Ирен протянула на указательном пальце два тончайших серебристых диска:
– Вот, держите. Возьмите по одной штучке и суньте под белье, поближе к сердцу. Они принесут вам удачу. Носите их с собой всю ночь, а завтра утром отдайте кому-то еще, и в наступающем году им тоже повезет.
Салли и Ева озадаченно смотрели на маленькие прозрачные серебристые кружочки.
– Что это? – наконец полюбопытствовала Ева.
– Чешуя карпа. У себя на родине вы так не делаете?
Ева скорчила рожицу, качая головой:
– Нет, мы только целуемся под омелой.
Девушки протянули к Ирен руки, и та положила каждой на палец по чешуйке. Они переглянулись и, рассмеявшись, одновременно сунули ладони под свои свитера.
– А я-то надеялась, что мне на Рождество подарят духи.
– Надеюсь, девчонки, вы не слишком много выпили? – в дверь просунула голову Бригитта. – Вечер только начинается, а ваш хохот уже в конце коридора слышно.
– Входи, присоединяйся, – жестом поманила ее Ирен. – Ты тоже должна взять символ удачи, дорогая.
Она протянула ей на пальце еще одну чешуйку. Бригитта взяла ее и посмотрела на подруг.
– Сунь между сиськами, – посоветовала ей Салли. – Мы уже туда спрятали.
Девушки снова прыснули от смеха, а Бригитта покорно сунула палец с чешуйкой под свитер, поверх которого на ней была надета медсестринская униформа.
– Удача мне прямо сегодня понадобится, – пробормотала она. – У нас две мамочки состязаются за право первой родить рождественского малыша. Пойду-ка я лучше к ним, посмотрю, кто победит.
Бригитта развернулась и ушла, оставив после себя слабый дух карболового мыла.
– У меня для вас обеих еще есть подарки, – из-за стула, на котором она сидела, Ирен взяла две овчинные шапки. – Это от нас всех, в знак нашей искренней благодарности.
Салли с Евой приняли от нее теплые барашковые шапки и натянули их на уши.
– Вот наконец и Рождество наступило, – сказала Ева.
Робким, дрожащим голосом она запела рождественский гимн, который знала с детства. Песню подхватили другие голоса. Кто-то пел на своем родном языке, другие – на немецком. Слова Stille Nacht и Silent Night звучали в унисон, пока не стихли на одной и той же ноте. И в этой возникшей на мгновение тиши Ева обратила взгляд в окно, на улицу, лелея надежду, что сегодняшняя ночь выдастся спокойной и жаждущие мести поляки не омрачат светлый праздник стрельбой.