– Но почему ты не хочешь остаться здесь, дорогая? Комнат много, на всех хватит. Друзей в гости приглашай – мы возражать не станем. Мы ведь только счастья тебе желаем, дорогая. И Марион с тобой будет веселее. А то после гибели Чарльза она все время одна. Тяжело ей с маленькой Патрисией. Я знаю, она обрадуется твоему обществу.
Ева расхаживала по комнате – от камина, где трещал огонь, до книжного шкафа с «изогнутым передом»[50] и обратно.
Мне невыносимо видеть девочку, ведь Пэт всего на три года старше моей малышки. А объяснить ничего не могу. Не могу сказать маме, что на самом деле у нее есть еще одна внучка и что у меня сердце разрывается каждый раз, когда я смотрю на маленьких детей или слышу их голоса.
Мелодичный звон часов из позолоченной бронзы оповестил, что наступило четыре часа дня. Смеркалось. Скоро войдет миссис Глазьер, со всей помпезностью толкая перед собой тележку с чаем, словно везет им ассорти роскошных десертов, достойных угощения в «Ритце», хотя послевоенная система нормирования продуктов позволяла в лучшем случае полакомиться тостом, на который намазаны тонкий слой маргарина и еще более тонкий слой ежевичного джема. Ева уже скучала по вкусному хлебу, что пекли в Вильдфлеккене, и сытному питанию, которым военно-торговая служба ВМС, ВМФ и сухопутных войск обеспечивала британские военные базы в Германии, где она задержалась на какое-то время перед тем, как окончательно вернуться домой.
– Мама, время теперь другое, и я тоже стала другой. Да, до войны было в порядке вещей, что незамужние или овдовевшие женщины продолжают жить с родителями, но теперь ситуация изменилась. С тех пор как погиб Хью, я живу самостоятельно и уже привыкла сама за себя отвечать.
– Одно могу тебе сказать, дорогая: я жила с родителями, пока замуж не вышла, и никто не считал это странным, – она воткнула иголку в ткань и, сняв очки, посмотрела на дочь так, словно не узнавала эту сильную независимую женщину, которая некогда уехала из Англии опечаленной вдовой.
– Это было давно, мама. Теперь женщины стали более независимыми. Ты должна понимать, что их больше не устраивает участь домохозяек и старых дев-домоседок. Во время этой прошедшей войны женщины на трудовом фронте заменили мужчин, что раньше было бы просто немыслимо. Ты только представь: они водили машины скорой помощи, трудились на фермах в составе сельскохозяйственной армии. Да что говорить, они даже баржами управляли, доставляя уголь и древесину, а еще работали на лесоповале.
– Да, дорогая, об этом я слышала. Весьма неподходящие занятия. А про их наряды я вообще молчу. Мы в нашем городке видели этих лесорубщиц. Какие-то брюки безобразные, идут хихикают. Совершенно непристойное зрелище. Так и лезли на глаза всем и каждому. Стыд, да и только.