– Не совсем – не сразу ответил Тим. – Это больше походило на игру, в которой ставки необоснованно высоки.
– На азартную игру? – уточнила я.
Он подтвердил. Меня по-прежнему била дрожь, а Тим, казалось, чувствовал себя еще более неловко. В конце концов он предложил, чтобы мы расплатились и нашли более спокойное место. Не доев, мы покинули ресторан и пошли по Пикадилли в сторону магазина «Фортнум энд Мейсон» и Грин-парка. Говорили мы мало, а потом – глупость, конечно, – мне вдруг вспомнился вечер, когда мы с тобой ужинали в «Кваглиносе», а в «Кафе де Пари» угодила бомба. Мы с Тимом как раз сворачивали на Бери-стрит, и в сточных канавах, мимо которых мы шли, в лучах заходящего солнца искрились крошечные осколки стекла. Думаю, это и навеяло то воспоминание. И я рассказала Тиму о нашем чудесном спасении и о том, как в ту страшную ночь мы поймали, наверное, единственное такси во всем Уэст-Энде, ведь тебе нужно было успеть на поезд, отходивший с «Кингз-Кросса». Я сказала, что, наверное, тогда ты начал проходить спецподготовку, хотя я в то время об этом не догадывалась.
Тим как-то странно посмотрел на меня и затем сказал: он глубоко сожалеет, что тебе не удалось выжить; ты был хорошим парнем. И я опять спросила его про то, о чем он говорил раньше, – что в той операции вас подвергли неоправданному риску. И тогда – о Господи, до сих пор не могу поверить! – он заявил, что вас не просто подвергли риску, а, по его мнению, принесли в жертву. Он остановился и сказал, что не должен мне этого говорить, но человек, возглавлявший операцию, твердо убежден, что цель оправдывает средства. По словам Тима, тот тип прекрасно знал, что у наших людей было мало шансов уцелеть.
Признаюсь честно, дорогой, меня опять стало тошнить. Я чувствовала, как та омерзительная картошка с ветчиной, которую я пыталась есть, заколыхалась у меня в желудке. Должно быть, лицо мое покрыла мертвенная бледность. Я помню, как привалилась к витрине «Фортнума». Одному Богу известно, что подумали обо мне люди. Но я не могла позволить, чтобы меня стошнило на улице, и стала дышать медленно, пока дурнота не прошла, а потом спросила у Тима, отвечает ли он за свои слова. И Тим сказал, что он говорит истинную правду и что, если бы тот человек действовал иначе, он уверен, что ты и многие другие остались бы живы.
Представляешь, какой шок я испытала, услышав это? Придя в себя (и меня не мучала тошнота, я просто вдыхала холодный воздух), я спросила Тима, кто этот человек. Я посмотрела ему прямо в глаза и потребовала, чтобы он назвал его имя. Я пребывала в крайнем волнении и, наверное, заявила, что хочу знать, кто играл жизнью моего мужа.