Я остерегался касаться больной темы.
Все хорошо, ты не очень скучаешь по отцу?
Такого типа фразочка взбесила бы его, он посмотрел бы на меня со всей яростью, на какую способны его черные глаза, и я почувствовал бы, что в один миг разрушил доверие, которое медленно устанавливалось между нами.
Иногда по вечерам мы брали карту, разворачивали ее на столе, как план острова сокровищ. Пытались угадать, где он сейчас находится. По очереди, на манер ясновидящих или лозоходцев, наугад тыкали в карту пальцем, рисовали там крестик и аккуратно записывали дату и время. Понедельник, 18 ноября, 17 ч. 39 м., между Орезоном и Систероном. Вторник, 19 ноября, 19 ч. 23 м., D765, участок Рубе – Туркуэн.
Чтобы спросить его, когда вернется.
Узнать, а вдруг палец угадал верно.
Потом занимались чем-нибудь еще, снова брались за рисование, читали “Чайку по имени Джонатан Ливингстон”, обсуждали футбольные правила, последний фильм, который смотрели вместе, песню, которую слышали по радио.
Я всегда был весел с Агустином, он со мной тоже, такой у нас был неписаный закон. Я мог сколько угодно тревожиться, но он хотел, чтобы я помалкивал. Пусть наигранно, пусть даже совсем бездарно, но чтобы я изображал спокойствие. Этот мальчик был из тех, от кого ничего не скроешь. Моментально улавливал, о чем вы думаете, с удовольствием вы проводите с ним время или по обязанности. И платил вам той же монетой. Не за то, что, как вам казалось, вы ему даете. Не за подарки, которыми вы его заваливаете. Нет, за искреннее расположение, которое вы к нему питаете или нет.
Отлучки отца были как пропасть между нами. Запретная зона. Глухая стена молчания, которое ни он, ни я не имели права нарушить.
Иногда перед отъездом автостопщик говорил нам, куда примерно направляется. Показывал на карте место, где почти не было его пометок. Морван. Марна. Граница с Германией. Канталь. Общее направление, область, намеченная для освоения, которая по ходу дела может расшириться. Из которой он потом, вероятно, перекочует в другую, но все-таки сначала он будет где-то здесь.
Это позволяло нам сузить район поисков.
А этот Морван как выглядит? – спрашивал меня Агустин.
Я рассказывал ему про лиственные леса, пологие холмы, стада коров, реки и каналы, шлюзы, лесопилки. Открывал атлас растений. Залезал в картинки Google. Смотрел, как экран покрывается сочно-зелеными пейзажами, разрозненными кусочками целого огромного мира, состоящего из лесов, рек, камней. Я показывал Агустину колокольни, черепичные крыши, мосты. Набирал названия тамошних зон отдыха на автострадах. Женетуа. Ла-Шапонн. Эрво. Монморанси. Рюффе. Я смотрел на них с высоты небес – довольно просторные, одинаковые по обе стороны серой ленты шоссе с двумя “карманами” в форме ушей, усыпанных блестящими точками машин.