Я подошел к окну. Посмотрел на дом напротив, подкрашенный синевой в темноте.
Подумал о садике возле дома, где сейчас находились Мари и Агустин, в нескольких кварталах от меня. О его растениях, погруженных в ледяную синеву. Обо всех садах за фасадами этого маленького города. Обо всех Феделе и Оттавио, упокоившихся в римских садах. Обо всех римлянах, погребенных в древнем некрополе неподалеку отсюда, по обе стороны аллеи с саркофагами и кипарисами, устремившими вверх в темноте свои высокие синие конусы. О том, какая странная штука темнота: вроде бы просто отсутствие света, однако она существует так ощутимо, наполняет все столь осязаемой субстанцией, что бесспорно является веществом, это не отсутствие, а, наоборот, присутствие, вода, волшебный напиток.
Меня разбудил заливавший гостиную утренний свет. Я обнаружил, что спал на диване. Увидел опять холсты, повернутые лицевой стороной ко мне. Я открыл окно, сварил кофе, выпил его, глядя на камни дома напротив, снова ставшие белыми, и каждая шероховатость на них подчеркивалась косыми лучами солнца.
Я натянул толстый шерстяной свитер и спустился на улицу. Пошел к реке. Мне встретились родители с ребенком на велосипеде, старики, которые прогуливали собаку, бегуны. Я сообразил, что еще очень рано. Чуть больше восьми. Как раз когда дети спешат в школу.
Я дошагал до набережной. Было уже начало января, река отяжелела, двигалась неповоротливо, словно цепенея от холода. Прошло четыре месяца, и вот я опять тут, один, на берегу реки. Что делал все это время автостопщик? Он гулял, смотрел страну, встречал новых людей. Можно составить и список потерь: он исчерпал терпение Мари. Возможно, погубил их любовь. Упустил много дней, которые мог бы провести с сыном. Дни, которых не вернуть. Они потеряны. Потеряны безвозвратно.
А я? Что делал я? Осуществил некий замысел, который давно меня будоражил. Понял, что он никуда не годится. Уже немало. Я медленно, но верно привыкал к новой жизни в Н. Превратился из приезжего-которого-приглашают в приезжего-которого-приглашать-перестали, заметив, что он не слишком-то это любит.
Я вспомнил времена, когда мы с автостопщиком снимали пополам квартиру. Дни, когда он работал в ресторане, а я читал. Читал с утра до вечера. Проглатывал чуть ли не по книге в день. Иногда даже по две. Вспомнил некоторое отчуждение, возникшее между нами из-за разницы в образе жизни. Его глаза, восхищенные и в то же время грустные, когда он возвращался вечером домой. И оценивал ширившуюся между нами пропасть из-за возможностей, которые у меня были, а у него нет. Прочесть к концу недели семь новых книг. Тридцать к концу месяца. Триста к концу года. Триста освоенных миров, исхоженных стран, прожитых жизней, услышанных голосов – а он каждый вечер приходил измотанный долгими часами работы, без сил, буквально мертвый.