А сейчас опустошенным себя чувствовал я. Минут десять я брел вдоль реки, прошел под одним мостом, потом под другим, двигаясь против солнца. Глаза слепило, стоило лишь скосить их в сторону воды, усеянной солнечными бликами.
Вдали возник какой-то силуэт.
Жюльен. Мой кузен. Первый, кто открыл мне в городе свою дверь.
Я вдруг понял, что не видел его с тех пор. Даже ни разу не позвонил.
Саша, сказал он.
Он обнял меня с искренней радостью. Наверняка считал меня, как и большинство моих родственников уже давно, этаким тихим психом, мечтателем, от которого не стоит ждать ни слишком разумного поведения, ни чрезмерного соблюдения приличий.
Я из школы. Отвел детей. Я здесь каждое утро хожу, невероятно, что мы до сих пор не встретились.
Я впервые вышел так рано, сказал я, улыбаясь.
Он засмеялся. Спросил, так ли движется у меня работа, как мне хотелось. Мягким, доброжелательным тоном. В котором я не уловил никакого упрека.
Я ответил, что да, движется. То вперед, то назад.
В последние дни у меня ощущение, что она резко движется как раз назад, но рано или поздно должна пойти опять.
Я задумался, знает ли он про нас с Жанной. Мне показалось, что нет. Она, скорее всего, никому ничего не сказала. Даже ему, познакомившему нас.
Я вернулся домой. Снова принялся за Лодоли.
Около часа дня снизу позвонили.
Саша.
Я узнал голос Мари. Спустился открыть, увидел ее. Она стояла у двери с корзинкой овощей.
Я с рынка, шла мимо.
А где Агустин?
У приятеля.
Я поцеловал ее. Взял у нее корзину.
Заходи.
Мы оказались вдвоем в тесном вестибюле у лестницы. Я поцеловал ее еще раз, как будто тот факт, что она переступила порог и уже официально вошла в дом, требовал нового приветствия.
Спасибо, что просто так взяла и зашла.
Раскрасневшиеся от холода нос и щеки придавали ей веселый, слегка хмельной вид.
У нас под ногами зашуршала бумага.
Почта.
Я нагнулся и подобрал корреспонденцию, брошенную в щель на двери. Отчет по авторским выплатам. Счет за электричество. И открытка – мы сразу догадались, от кого.
Он тебе пишет. Глазам своим не верю.
Бонус для тех, кто подвозит его в Лансон.
Я протянул открытку Мари. Она посмотрела на море, снятое с огромного пляжа. На бетонные платформы в нескольких сотнях метров от берега, словно упавшие туда с неба на одинаковом расстоянии друг от друга, похожие на вереницу искусственных островов, замыкающих бухту. Она отдала мне открытку, не перевернув ее.
На обороте я прочел: “Арроманш, место высадки союзников”.
Он на море, усмехнулась Мари. Мне пришлось отменить поездку в Париж, а месье отдыхает на море.
Мы поднялись на третий этаж, вошли в квартиру. Я поставил корзинку в угол. Мари сняла пальто. Без пальто и шарфа она внезапно показалась мне удивительно незащищенной, совсем близкой. Свитер из мягкой шерсти вызывал острое желание прильнуть к ней.