Когда Мари вернулась, мы еще играли. Рядом стояли две коробки пиццы. В одной оставались только корки. В другой остывали два куска “маргариты”.
Семь – два в пользу Саши, сказал Агустин, когда она вошла.
Ты еще не спишь, Агустин?
Не сплю и не умывался, засмеялся он.
Мари посмотрела на меня.
Но сейчас половина одиннадцатого.
Половина одиннадцатого, воскликнул Агустин, и я видел, что он так же потрясен, как и я. Половина одиннадцатого уже.
Я чувствовал, как Мари закипает, вот-вот взорвется. Потом берет себя в руки. Что сделано, то сделано. В сущности, что такого ужасного? Ведь куда важнее, что мы отлично провели вечер.
Она достала две банки пива, одну протянула мне. Села рядом, жуя кусок пиццы, посмотреть, чем кончится партия.
Агустин выигрывал. Свистнул мою ладью, потом ферзя, ликуя, – мать здесь и видит. Не прошло и десяти минут, как он запер моего короля, вторую партию подряд. Мари поцеловала его, подняла и отнесла к лестнице.
Потрепала по голове и сказала: ступай наверх. Ступай наверх и надевай пижаму. Чисти зубы и в постель.
А в душ не надо? – спросил он, не веря своим ушам.
Нет, сегодня без душа.
Пойду уложу его, подожди пару минут, сказала Мари, поднимаясь за ним по лестнице.
Она спустилась через пять минут. Я стоял уже в пальто, готовый уйти.
Надеялся, что она меня удержит.
Как кино, хорошее? – спросил я, чтобы потянуть время.
Хорошо было переключиться. Хорошо ненадолго выйти в люди с Жанной. Спасибо.
Она проводила меня до двери.
Если будет нужно еще, обращайся, сказал я, целуя ее. Я с радостью.
Запирая решетку, она еще раз сказала спасибо.
Так здорово было смотреть на вас обоих. Спасибо, Саша.
Я чувствовал, что она вот-вот передумает. Вот-вот отпустит свою жесткость, снова даст мне место. Мне не хватило мужества подождать, я был задет.
Не зови меня так больше, сказал я, обернувшись. Не говори мне вот так, Саша, как постороннему. Я сам знаю, что меня зовут Саша.
Ты прав, прости, грустно улыбнулась она.
Хорошего вечера, Мари, сказал я, уходя.
Хорошего вечера, Саша.