Пожалуй, удовольствие Риттера было бы полным, не усмотри он в глубине зала стройного молодого человека, чье лицо неизменно оставалось в тени. Риттер видел его трижды, причем ни разу в движении и ни разу дольше чем на миг. Почему-то складывалось впечатление, что этот юнец здесь лишний. Это смутно беспокоило Риттера, и на его лице застыло отрешенное выражение, когда он покинул «Римини» и очутился на слегка сбрызнутых дождем городских улицах. Пройдя квартал, он оглянулся, но, насколько можно было судить, его никто не преследовал. Он благополучно дошел до своего дома, миновав по пути несколько памятных мест, имевших отношение к Дэшилу Хэммету, Сэму Спейду и «Мальтийскому соколу»[7].
Постепенно благодаря освежающим каплям дождя отрешенность сменилась радостным возбуждением. Он только что удачно сыграл в шахматы; он стоит на пороге раскрытия величайшей шахматной тайны, которой издавна бредил; и каким-то образом часы Морфи ему помогают — слышно, как они тикают в кармане жилета.
Этим вечером квартира была благословенным приютом, местом, где следовало находиться, как бы продолжением разума. Риттер перекусил, после чего с улыбкой Шерлока Холмса принялся обдумывать ситуацию, которую сам окрестил «Таинственной историей хронометра Морфи». Жаль, конечно, что рядом нет собственного доктора Ватсона… Часы впервые упоминались после возвращения Морфи в Нью-Йорк на борту «Персии» в 1859-м. За годы паранойи Морфи напитал их своей психической энергией и неоспоримой шахматной мудростью. Или же — прошу отметить, доктор! — он создал все условия для того, чтобы последующие владельцы часов думали, будто ему это удалось (сверхъестественное вычеркиваем, Ватсон). После де Ривьера часы попали к великому Стейницу, который бросил вызов Богу и спятил. Затем, какое-то время спустя, они перешли к безумцу Алехину, изобретавшему дьявольски искусные, гиперморфианские, если угодно, стратегии нападения; он умер в одиночестве, брошенный всеми, в жалкой лиссабонской комнатушке, где были только обшарпанная доска и о многом говорящая знатокам пешка-варвар. Минуло без малого тридцать лет — где пропадали часы и фигурки? кто ими владел? кто такой старый прибалт-торговец? — и хронометр с пешкой угодили в руки Риттеру. Уникальный случай, доктор. Не сравнить даже с пражской историей 1863 года.
Ночной туман прилипал снаружи к оконному стеклу, то и дело сыпал мелкий дождик. Сан-Франциско во многом схож с Лондоном, здесь проживал местный великий сыщик. Одним из увлечений Дэшила Хэммета были шахматы, пусть даже его герой Спейд ни разу, судя по книгам, к ним не прикасался.