Полночь по часам Морфи
Рассказ
Быть чемпионом мира по шахматам (не важно, коронованным или нет) — это выматывает, бесит и сводит с ума почище, пожалуй, чем должность президента Соединенных Штатов Америки. Вот у всех у нас перед глазами отличный образчик. Добрых десять лет нынешний чемпион считался величайшим шахматистом в истории, но за этот срок он натворил столько всего, достойного суровейшей критики и даже убийственного для собственной карьеры! Отказывался участвовать в престижных турнирах, прекращал играть по смехотворным причинам, занимая лидирующую позицию, искренне полагал, что весь мир строит против него козни. В силу этих причин многие опытные специалисты поспешили вычеркнуть его из числа претендентов на высочайший титул. Даже наиболее преданные сторонники терзались сомнениями — до тех пор, пока он не заставил умолкнуть врагов и не восхитил друзей, одержав убедительную победу в важнейшем матче на фантастическом полярном острове.
* * *
Даже второразрядным игрокам, отравленным мечтой о шахматной короне, какой бы призрачной та ни была, свойственно испытывать подобное зубодробительное напряжение, порой в крайне необычных, чтобы не сказать сверхъестественных, обстоятельствах…
Стирф Риттер-Ребил предавался одному из своих многочисленных творческих развлечений — гулял наобум по горячо любимому центру Сан-Франциско с его головокружительно крутыми улочками и скрытыми от чужих глаз тесными двориками и узкими аллеями, с вечным калейдоскопом магазинных и ресторанных витрин — по тем местам, где редкие старожилы смотрятся как ориентиры. Взгляд иногда отвлекали смуглые и черные лица, попадавшиеся среди белых лиц. А машин вокруг было столько, что их потоки то и дело угрожали выплеснуться на тротуары.
Небо над головой было беззаботного серебристого оттенка. Почему-то думалось о роскошной шубе дорогой блудницы, под которой прячется то ли вызывающий наряд, то ли вовсе нагота. Откуда-то ползли завихрения тумана, облюбовавшие побережье. Повсюду, куда ни посмотри, банкиры и хиппи, торговцы и служащие корпораций, фрики всех мастей, попрошайки и спортсмены, убийцы и святые (во всяком случае, таковыми их рисовало вольное воображение Риттера). А еще город изобиловал сногсшибательными красотками в самых разнообразных упаковках. Надо сказать, красивые девушки — это лучшая приправа для любого людского рагу, в котором вполне могли обнаружиться, например, марсиане или путешественники во времени.
Прогулка Риттера постепенно становилась все более сновидческой, непредсказуемой, подвластной сиюминутным причудам; ее наполняло неизбывное предвкушение восторга, новизны, тайны; она была напоена искристой эротикой приключений, которые поджидали прямо здесь, за ближайшим углом.