– Я желаю всем вам счастливых праздников и нового тысяча девятьсот девяносто шестого года, здоровья и благополучия, – говорит капитан. – Спасибо, что летите с нами.
Елена Фритц думает о Рикардо Лаверде. О том, что они смогут наверстать упущенное. Тем временем в кабине капитан предлагает второму пилоту арахис. «Нет, спасибо», – отвечает тот. Капитан говорит: «Какой хороший вечер, правда?» И второй пилот: «Да. Красиво в этих краях». Затем они запрашивают у диспетчера разрешение снизиться, им разрешают спуститься до эшелона два-ноль-ноль, и капитан говорит по-испански с жутким акцентом: «С Рождеством вас, сеньорита».
О чем думает Елена Фритц, сидя в своем кресле? Почему-то мне кажется, – я и сам не знаю почему – что она сидит у окна. Тысячу раз я представлял себе этот момент, тысячу раз, как сценограф, выстраивал сцену, наполнял ее своими фантазиями обо всем: от одежды, которая была на Елене, – светло-голубая блузка и туфли без чулок, – до ее мыслей и страхов. На картинке, которая возникла и закрепилась в моем воображении, окошко находится слева от ее; справа спит пассажир (волосатые руки, иногда он похрапывает). Столик в спинке кресла напротив опущен; Елена Фритц хотела закрыть его, когда капитан объявил о посадке, но до сих пор никто не пришел забрать ее пластиковый стаканчик.
Елена Фритц смотрит в иллюминатор и видит чистое небо; она не знает, что их самолет снижается до высоты двадцати тысяч футов; да и какое ей до этого дело. Ее клонит в сон: уже десятый час вечера, а выехала она очень рано, потому что дом ее матери не в самом Майами, а в пригороде. Или даже в каком-то совсем другом месте, скажем, в Форт-Лодердейле или Коралл-Спрингс, одном из тех маленьких городков Флориды, которые больше напоминают огромные дома престарелых и куда приезжают старики со всей страны, чтобы провести свои последние годы подальше от холода, стресса и недовольных взглядов своих детей.
Так что Елене Фритц пришлось встать пораньше; сосед, которому все равно надо было ехать в Майами, отвез ее в аэропорт, и Елена катила с ним час, два или даже три по этим прямым шоссе, известным во всем мире своими убаюкивающими свойствами. Теперь она думает только о том, чтобы добраться до Кали, успеть на стыковочный рейс и прибыть в Боготу такой же уставшей, как и все остальные пассажиры, которые летят этим рейсом, но более счастливой, потому что ее ждет мужчина, который ее любит. Она думает об этом, а еще о том, чтобы принять душ и лечь спать. Внизу, из Кали, говорит голос:
– «Американ», девять-шесть-пять, это Кали, на каком вы расстоянии?