А вот пыли здесь нет, как нет и обязательных для любого подземелья плесени, лишайников и свисающих с потолка сталактитов. Владельцы Заброшенного Города давным-давно ушли отсюда, но время с тех пор словно остановилось, законсервировалось, и так и остаётся неведомо сколько веков…
А потом стены раздвинулись, и в глаза ударил свет – неяркий, вечерний, но всё же, куда ярче того, что разлит в подземельях. Внутренний дворик выложен шестиугольными плитами, словно вырезанными из цельного янтаря, вверх уходят стены, все в рядах стрельчатых окон. Весь центр дворика занимает корабль къяррэ: громадный багрово-красный жук-плавунец висит на высоте десятка футов без видимой опоры и от него волнами растекается пульсирующий лиловый свет и высокий, на грани слышимости, звук.
Фон Зеггерс вскидывает «льюис», наводит на висячую махину – лицо его искажено свирепым оскалом. «Не стреляйте, идиот!» – хрипит Фламберг, и Алекс едва успевает подбить ствол пулемёта вверх – длинная очередь уходит к темнеющему небу. Фон Зеггерс разражается длинной, насквозь непристойной тирадой, но Фламберг его не слушает – он осел на колени, пришлёпнул на лоб контактный слизень и торопливо щёлкает лимбами орбиталя. Алекс заворожённо наблюдает, как в сердцевине прибора, между сверкающими бронзой кольцами возникает и разрастается немыслимой красоты сияние, переливающееся чистейшими спектральными цветами.
А корабль къяррэ живёт своей непонятной жизнью. Звук исчез – вернее, сделался неслышным, но он есть и от него ломит зубы и нестерпимо зудит кожа по всему телу. Но это только начало – сияние, усиливается, расползается неровным лиловым пузырём – и в его глубине, позади висящего в воздухе «плавунца» проявляется, словно на экране волшебного фонаря город, видимый с высоты птичьего полёта. Город огромен – его разделяет надвое река, вся в скорлупках судов; над бесчисленными крышами вьются дымки, сливаясь в одну сплошную пелену. Через реку перекинуты мосты, и один из них сразу бросается Алексу в глаза – высоченный, с двухъярусным центральным пролётом между двумя квадратными островерхими башенками. Ещё две башни, одна с четырьмя остроконечными шпилями, другая, украшенная огромным часовым циферблатом, высятся на берегу реки над длинным, сплошь в каменном кружеве, зданием.
Оглушительный треск, подобный тому, что сопровождают гальванические разряды в мета-газовых емкостях воздушных кораблей. Резкий, свежий, как после грозы запах, мириады электрических мурашей когтят кожу, ползают по всему телу. Лиловый пузырь гулко схлопывается, унося с собой и видение города и корабль къяррэ.