. Сёмкины же голуби – клеймёные и нумерованные по всем правилам Имперского общества спортивного голубеводства славились по всей Новой Онеге. Их владельцу завидовали даже опытные голубятники, признанные знатоки. И если бы не скромный возраст «заводчика» – брать бы этим голубям большие призы на общеимперских соревнованиях.
– К тому же, – Сёмка продолжал выкладывать новые аргументы, – Они ещё и пригодиться могут! Сообщение, скажем, послать. Сам же рассказывал – у ископедиции не будет связи с Новой Онегой, потому как инри подслушивают. Случись что – даже на помощь не позвать…
Сёмкин отец, как механик-водитель шагоходов, был посвящён во многие детали предстоящей экспедиции. Слышал он и о том, что руководство опасается возможности прослушивания инри дальней связи – и как-то упомянул об этом при сыне. Но – ротмистр Ново-Онежского драгунского полка и вообразить не мог, что отпрыск поделится ими со своим закадычным другом, а тот притащит на борт «Баргузина» клетку с почтовыми голубями!
На борт дирижабля мальчишки пробрались порознь. Витька пришёл провожать отца в день вылета. Выслушал положенные наставления, пообещал помогать матери и присматривать за младшими братьями. А когда прозвучало долгожданное «провожающим покинуть борт воздушного судна» – в суматохе шмыгнул в сторону, вскарабкался вверх по паутине растяжек и затаился в заранее приготовленном убежище, куда он заранее отнёс мешки с припасами, принесённые Сёмкой верблюжьи кошмы (а вдруг, на высоте и вправду холодно?) и кое-какое своё имущество.
Сам Сёмка воспользовался приглашением профессора – чин по чину предъявил его записку часовым возле причальной мачты и вместе с другими провожающими поднялся на борт «Баргузина». На корзинку с голубями, предусмотрительно укутанную в тряпицу, никто внимания не обратил – что может быть естественнее гостинцев, принесённых из дома воздухоплавателю, отправляющемуся в долгое путешествие?
По каркасу прокатилась волна дрожи. Даже здесь было ясно слышно пыхтение паровых двигателей, стук шатунов, скрип приводных ремней, свист рассекаемого пропеллерами воздуха. Громада воздушного корабля дрогнула и неторопливо пошла вверх, набирая скорость.
Мальчишки жизнерадостно переглянулись.
Получилось! У них всё получилось! Теперь бы только досидеть незамеченными, пока дирижабль минует Загорищенское и углубится на юго-восток – и всё, порядок. Там-то их уже никто не высадит! Ну, уши надерут, ну Витькин отец ремнём погладит – так это дело житейское, привычное. Главное – они летят!
Елена стояла на обзорной галерее командной гондолы и смотрела, как проплывает внизу серебристая гладь озера. Как исчезают за кормой домишки и огороды обывателей, как превращается в неразличимую точку флаг КайзерРайха над резиденцией губернатора. Последними растаяли в туманной дымке золотые купола Михайловской церкви, но ещё долго ещё пассажиры «Баргузина» слышали прощальный звон колоколов.