— Братья! Нет. Дети мои, пускай не телом, но сущностью своею духовной! Напрасно горюете и отчаиваетесь… — начал свою воодушевлённую речь новый пророк.
* * *
Хог бежал со всех ног к дому Фомлина, а потому не мог ни слышать ставшую со временем легендарной проповедь Безбородого, ни видеть, как на лицах обездоленных гномов вновь начинает светиться надежда. Не дано ему было стать свидетелем того, как узник вновь обретает свободу, выходя из несправедливого заключения в прежнем обличии, но в совершенно иной ипостаси — истинного Вождя угнетённых.
Непосредственное участие Хог принял в событиях другого рода. Менее общеизвестных, но гораздо более драматичных.
Глава 22
Великолепная борода
Неправда, что страдания облагораживают характер, иногда это удается счастью, но страдания в большинстве случаев делают человека мелочным и мстительным.
Сомерсет Моэм
Бойл выхаркнул очередной сгусток крови, хрипло закашлял. С усилием выплюнув красные слюни на бороду, со свистом втянул в себя воздух.
Пастырь осторожно приподнял голову избитого гнома, подложил под затылок импровизированную подушку из разного рода тряпья. Особого облегчения пациенту сие не принесло.
Всегдашний тихоня лежал практически неподвижно, словно то был не юноша, а немощный старец. Руки безвольно откинулись в стороны, глаза не открывались из-за обширных кровоподтёков. Лишь ходила ходуном грудь, сотрясаясь от беспрерывного кашля.
Пророк тяжко вздохнул. И без обширных познаний в области медицины было ясно, что дело дрянь.
— Де… душ… Дед…
Гримаса мучительной боли исказила лицо юного гнома, когда тот попытался приоткрыть залепленные кровью глаза. Правая рука едва приподнялась над матрасом, по всей видимости, обозначая желание приманить к себе Пастыря. Тот нежно погладил раненого товарища по густым волосам, наклонившись почти к самому уху, прошептал успокаивающие сердце слова.
Бойл лишь досадно поморщился. Собственная участь мало его волновала:
— К… К… Кларк. Помочь… ему…
Пророк почувствовал, как по щекам текут горькие слёзы. От желания разрыдаться и завыть во весь голос его сдерживала лишь необходимость оказывать поддержку другу, что пребывал сейчас на грани жизни и смерти. Бурные переживания врачевателя вряд ли могли способствовать успеху в этой борьбе.
От вопиющей несправедливости и обиды душа старца разрывалась на тысячи мелких частиц.
»Почему? За что, Праотец?! Заслужили разве двое юных созданий участи столь трагичной?! Что сделали они плохого Тебе или кому из творений Твоих? Так доколе испытывать собираешься праведников?!»
Бойл снова надсадно закашлял.