Зато толпа, похоже, была в приподнятом расположении духа. Подпрыгивающий от переполнявшей его радости Кларк начал жонглировать и показывать трюки рядом с закованным гномом. Обычно угрюмые жители Квартала на сей раз весело хлопали и смеялись над дурачеством юноши. Скалозуб же мог только таращиться на народ и дивиться внезапной трансформации окружающих.
С замиранием сердца он осознал внезапно воцарившуюся на площади тишину. Увлёкшийся Кларк продолжал ещё какое-то время жонглировать цветными светлокамешками. Уловив резкое изменение в настроении, молодой гном буквально остолбенел, затем поспешно подобрал попадавшие на землю камни и, виновато улыбаясь, ретировался к Фомлину, Хиггинсу и своему другу Бойлу.
Толпа самым почтительным образом расступалась, пропуская в центр площади того, о ком столько раз слышал ото всех Скалозуб.
Дедушку. Пастыря.
* * *
Меж расступившихся оборванцев к эшафоту лихой походкой вышагивал гном с невероятно кучерявой белоснежной шевелюрой, обрамляющей лысую макушку. Несмотря на солидный возраст, гном двигался уверенно и даже немного вальяжно. В правой руке бодрый дед нёс кривой витой посох с ярким синим светлокамнем в навершии. Похоже, посох предназначался более для солидности, нежели для опоры.
Остановившись напротив, старичок пристально посмотрел Скалозубу в глаза.
Взгляд пророка гипнотизировал. У гномов, живущих глубоко в недрах гор, преобладал карий либо жёлто-янтарный цвет глаз, однако у Дедушки… ярко-голубые зрачки сияли словно бы изнутри. «Такого цвета могло бы быть небо…» — промелькнула странная мысль. Действительно, странная, учитывая, что так называемое небо ни один ныне живущий, за исключением Предателя, не видывал отродясь.
Незаметно подмигнув Скалозубу, гном плюхнулся на колени, демонстративно сгорбившись в молитвенно-поклонной позе до самой земли.
— О великий, восседающий на троне столь превосходном, что заставил бы лить слёзы зависти владыку всех эльфов!
Глубокий чистый голос Пастыря далеко разлетался по площади. И без того притихшие гномы, казались ошеломлёнными настолько, что боялись даже вздохнуть.
— Вести о славе твоей достигли ушей старика! Восседая на нужнике, ты властвуешь над умами гномов как император давно ушедших времён! И вот явился и я, дабы склониться пред мудростью и могуществом твоим, господин!
Ничего не понимающий Скалозуб тупо пялился на распластавшегося перед ним старика. Пастырь сидел на коленях в глубоком поклоне и не издавал больше ни звука. Площадь словно застыла. Народ удивлённо смотрел то на пророка, то на Скалозуба, понимая происходящее не больше самого «императора». Один только Фомлин покусывал губы и трясся, будто сдерживал смех.