На лице Пастыря расплылась широкая улыбка. Старик ласково потрепал осуждённого по голове.
— Видите, чада мои, зачем Праотцу подвергать нас трудностям, испытывать, очищать? Посмотрите на этого гнома. Ещё совсем недавно он считал себя маленьким королём, имеющим право повелевать судьбами и жизнями многих из нас! Ныне страдания преобразили его. И это внушает надежду. Если возгордившийся власть имущий может решительно измениться, то неужели никто из вас не сможет войти чистым в завтрашний день?! Я верю, мои родные, верю, у гномов будет ещё один шанс!
Пророк приподнял лицо Скалозуба за подбородок, пронзая ярчайшими голубыми глазами до самых глубин естества:
— Скажи, Безбородый, истинно ли раскаиваешься ты в своих преступлениях? Готов ли навсегда отказаться от непомерной гордыни? Отринуть своё происхождение, принять судьбу угнетённых, стать, как вы говорите, одним из черни?
По лицу Скалозуба заструились слёзы. Он уже и сам толком не понимал, что говорит. Жалость к себе захлестнула его, закружила в водоворотах несправедливость происходящего с ним.
— Простите меня! — всхлипывающий голос срывался на плач. — Я раскаиваюсь! Я, я так виноват перед вами! Никто не имеет права называть вас чернью, слышите?! Законнорожденные не имеют права использовать чужой труд задаром, строить собственное благополучие за счёт остальных! Часть не может быть важнее целого!
Мысли путались, но наблюдение за реакцией окружающих подсказывало Скалозубу, что он на верном пути. Сейчас были важны эмоциональность и искренность. Усилием воли он подавил ту часть сознания, что не очень-то верила произносимым словам.
— Я стыжусь своего происхождения, мне тягостно за мои прегрешения. Почему я не понимал этого раньше? Почему?! Как мог быть я столь слеп?! Как мог вести себя столь неправедно по отношению к ближним?! Простите меня, простите невежество! — насколько позволяли колодки, он обвёл взглядом толпу. — Вы можете делать со мной, что хотите, братья и сёстры. Я целиком и полностью заслуживаю любого вашего наказания.
»Ну вот и всё. Теперь будь что будет. Может, не стоило так истово каяться? А, неважно, сказанного всё равно не вернёшь. На всё Воля твоя…»
Гномы на площади явно нервничали. В сердцах своих они давно осудили приговорённого к смерти, списали его со счетов. Никто кроме Хиггинса, Фомлина, Бойла и Кларка не считал Скалозуба заслуживающим внимания персонажем. Объект интерьера, гадящий в корытце, не более. Пусть и раскаявшийся, что им с того? Какая может быть польза от него окружающим? Лишь ещё один голодный рот.