— Стало известно об утечках? — понял Ермилов.
— Спохватились в ГРУ. Он их сотрудников сдавал по старой памяти, поскольку со многими действующими сотрудниками был знаком еще по институту. Стали искать, откуда потекло, всплыла и записка из дипломата. Выбрали тех, кто являлся носителем информации, которая утекла на Запад, сличили почерки, а дальше дело техники, — Григорьев спохватился, скинул с себя сонливость, навеянную погодой и концом рабочего дня, и куда-то вышел из кабинета.
Олег снова включил и выключил настольную лампу, жмуря голубые глаза, как старый кот.
Почти весь сегодняшний день с перерывами на обед и другие дела Ермилов с Плотниковым мозговали, какую информацию подсунуть Морану, чтобы вывести на встречу не только его, но и сотрудника посольства. При этом приманка должна быть настолько хорошей, чтобы они выползли на контакт, а с другой стороны — не хотелось им предоставлять ценную информацию, которая может и самим еще пригодиться.
Вот и сейчас неуемный Плотников позвонил по внутреннему телефону.
— Зайди-ка, — велел он и тут же бросил трубку.
Встретил он Ермилова у двери в свой кабинет, зашел вместе с ним, хлопнув Олега по плечу:
— Надо чего-то решать. Завтра тебе Майкл назначил встречу? Чем мы рискуем, если американцы утвердятся в своих подозрениях насчет двурушничества Петрова? — Плотников задумчиво постукивал себя по кончику носа карандашом.
— Петровым. Петровым мы рискуем. Он свое отсидел, перед нами чист, но что-то не жалко мне его, — Олег втянул шею в плечи по-черепашьи. — Вот Богну жалко. Она одна и любила этого… По-настоящему. До сих пор беспокоится, как там Саша?
— Любовь зла… — выдал сакраментальное шеф и, едва не попав себе карандашом в глаз, зло откинул его. — Американцев не слишком удивит, что он подлец. Они только с такими и работают, с отбросами со сдвинутой психикой. Ну это все лирика! Самого главного у нас нет! Не предлагает тебе наш Моран работать на ЦРУ. Почему? Ты — пьяница и не внушаешь ему доверия? Не представляешь для него интереса? Или он не уполномочен предлагать? Может, ему показать «звериный оскал капитализма»?
— В каком смысле? Это что-то из нашего советского прошлого? Вроде кузькиной матери?
— Ну, — засмеялся Плотников, — это мы им всегда успеем показать. Я подумал о том, что пора тебе проявить себя. Продемонстрировать Майклу, что ты не совсем уж такой простачок-разгильдяй, каким пытался казаться все это время. Задействуем нашу Кирилову, выдадим ее за Карпушкину.
— Мне бы хотелось одному довести это дело до логического конца, — набычился Олег.