Когда тесть сидел за столом с молодыми на свадьбе, он уже тогда излагал свои выпестованные за длинную жизнь теории: «Начинать надо с малого, с самой зловонной дыры, чтобы потом оказаться на высоте, где-нибудь в Швейцарии или в США. Ну, на худой конец, в Генштабе. Это шутка, — тут же добавил он, оглянувшись на гостей. Но те находились в том состоянии подпития, когда не улавливали скользкий подтекст в речах. — Да и мы с нашим родственником Василием поможем, — он похлопал отца Петрова по плечу. — Посодействуем, чтобы период зловонной дыры сократить до минимума. Да и в любой дыре можно найти местечко посуше, поуютнее, повыгоднее».
Спустившись по трапу во влажное пекло с красной землей по обочинам раскаленных, растрескавшихся взлетных полос, с вонью, исходившей от свалки рядом с аэропортом, Александр понял уже не на словах, а осязая, обоняя, созерцая через запотевавшие от влажности очки, как выглядит та самая дыра, в которую его из благих намерений все-таки загнали. Вот тебе и начало карьеры! Выжить бы просто-напросто, не сдохнуть от жары и тропической заразы. Предстоящий месяц здесь казался теперь бесконечным…
Из тени, от стены аэропорта, отделилась фигура встречавшего. С темными пятнами пота, особенно заметными на голубой ткани рубашки с коротким рукавом. Коренастый, с самбистскими покатыми плечами, мускулистой широкой шеей и с редкими черными кудрявыми волосами на плоской, словно сплюснутой на макушке голове, с широким носом, с шрамом на правой ноздре. Он явно увлекался борьбой раньше, а может, и теперь. С этой спортивной внешностью майора ГРУ Михаила Полторанина контрастировали его глубоко посаженные, черные глаза, умные и глядевшие будто бы немигающе из-под густых черных бровей.
Полторанин без проблем прошел на взлетное поле, миновав пограничный контроль, чтобы встретить Петрова, и удивил его этим. Но Александр и виду не подал, не преисполнился уважением. Хотя субординацию, конечно, соблюдал, но разговаривал как в поговорке: «Скажет слово — рублем подарит». Полторанин оставался с прилетевшим из Москвы ровно вежливым, но молодой парень ему не понравился. Он подумал, что прислали сюда его не за таланты, а по большому блату, и надо его дотянуть до конца командировки в целости и сохранности, чтобы Петров не стал строчить жалобы на своего наставника, коим Михаил стал не по доброй воле. Полторанин подумал, что месяц будет очень долгим.
А майору Полторанину было чем заняться помимо чванливого стажера-мажора, прежде чем радостно сбагрить его обратно в Союз. Такие, как Петров, как правило, после первой же командировки либо выпрашивают через авторитетных родителей теплое местечко в Москве, либо вовсе меняют специальность, идут по партийной линии.