2002 год, США, федеральная тюрьма Си-Так (Seattle-Tacoma) штата Вашингтон
В эту ночь бесила луна, светившая в окно камеры. Ее свет расползался по маленькому помещению, как туман или ядовитые газы, завихряясь и заползая во все углы. Даже словно бы из-под койки светил, и смятая простыня фосфоресцировала этим мертвенным светом.
Петров лежал на койке и таращился на квадрат окна, не в силах отвернуться и не в силах забыться сном. Накануне его перевели вдруг в SHU[12]. А с одиночной камерой у него были связаны самые тяжелые воспоминания. И зародились они не в тюрьме в Союзе, где он пробыл около пяти лет в одиночке — до суда два года и три после. Тогда они только усугубились.
Все началось для него еще в середине семидесятых, когда его, слушателя ВИИЯ, отправили в Африку, организовав ему что-то вроде практики, а на деле смотрины с перспективой попасть в военную разведку. Он воспринимал это как должное, как легкую прогулку и начало своего великого пути.
По-другому с ним, Сашкой Петровым, и быть не могло. Учился он отлично, девчонки доверчиво льнули к нему на всех вечеринках, с удовольствием принимали его ухаживания, впереди маячила безбедная жизнь за границей со всеми вытекающими обстоятельствами и благами — шмотками, техникой, чеками и доступом в заветные магазины «Березка».
«Не ходите дети в Африку гулять», — он декламировал эти стишки то и дело, пока готовился к поездке, впитывая завистливые взгляды сокурсников, наслаждаясь всем происходящим.
Предвкушая успех, судьбоносные встречи, после которых его станут приглашать и в другие, более цивилизованные страны, он даже спать стал хуже. Прошел успешно медкомиссию, сделал прививку от желтой лихорадки, брюшного тифа и гепатита А, сдал сессию загодя и вылетел в Браззавиль.
Александр удивился самому себе, когда не испытал так ожидаемых им восторга, замирания сердца, когда, уже подлетая к столице Конго, под крылом Ил-76 он увидел великую реку Конго, о которой столько читал в детских приключенческих книгах, разглядел бурлящие пороги на южной окраине Браззавиля, ведущие к каскаду водопадов Ливингстона. На серой глади, блестевшей на солнце амальгамой, словно лист манго, казался недвижимым паром, следовавший из Киншасы в Браззавиль.
Он довольно часто испытывал чувство скуки, пресыщенности, словно везде побывал и все видел. Ему нравилось казаться бывалым, ему все претило. Александр уже тогда с удовольствием напивался, особенно в компании симпатичных женщин.
И сильнее всего апатия его стала накрывать после недавней женитьбы. Ну надо, необходимо было жениться… Отец молодой супруги, как намекнули Петрову, как раз и посодействовал нынешней африканской поездке.