— У меня есть права. Опыта не слишком много. Нас в институте на уазике обучали.
— Ничего. Для небольших поручений сгодится. У тебя какой язык первый? — Михаил припарковал машину около неказистой пятиэтажки, где посольство снимало для него двухкомнатную квартиру с видом на реку, с грязно-белыми от пыли решетчатыми жалюзи-фасадами.
Для разнообразия некоторые из жалюзи были сделаны из поперечных планок, другие из мелких клеток — от этого дом казался легким, ажурным. За деревянными, изъеденными термитами решетками прятались окна в глубине ниш, скрытые в тени, кое-где висели кондиционеры. На первом этаже расположился банк, и часть дома стояла на этом учреждении, а часть нависала над тонкими ножками-колоннами.
— Болгарский, — ответил Александр.
Михаил засмеялся не сдержавшись:
— Саша, ты не обижайся, просто у нас тут французский в ходу. На крайний случай китуба.
— Я английский хорошо знаю, — вскинул подбородок Петров.
— Он тоже не в фаворе. Местные им просто-напросто не владеют. Ты французский подучи хоть на разговорном уровне. Я дам тебе учебник. Пойдем. Примешь душ с дороги, поедим, отдохнешь — у нас тут как раз обеденный перерыв до трех. Самое пекло по норам пережидаем под кондишэном. Потом съездим в посольство, представишься нашему атташе, а дальше начнется работа, рутина…
Эти слова вызвали у Александра еще большую тоску. А когда они поднялись на четвертый этаж по грязной темной лестнице с дырчатыми тенями от деревянных решеток-рам и вошли в крохотную квартирку — неряшливое холостяцкое жилище, Петров понял, что он совершенно иначе представлял себе будущую профессию, и теперь она привлекала его все меньше и меньше.
«Если майор так живет, то куда бы поселили молодого специалиста? В общагу вместе с чернокожими?» — подумал он, не без содрогания поглядев на старые советские кроссовки хозяина, валявшиеся в коридоре, стоптанные и пыльные. Такие же пыльные тут стояли берцы. Все здесь ему показалось дешевым, поношенным, безальтернативным и бесперспективным.
В квартире пахло чем-то сладковатым, источник Александр обнаружил за дверью маленькой, узкой, как кротовий ход, кухни — метровую связку зеленых бананов. Кухня и смежная комната выходили на лоджию, составляющую единственное достояние квартиры. Там стояло плетеное кресло, в углу лежала запаска для машины. Сквозь щели в жалюзи тянуло жаром и виднелась река внизу улицы. Местные мыли машины прямо на берегу у кромки воды рядом с плескавшимися в воде голыми мальчишками. Вдали погромыхивали раскаты грома, небо вспарывали свирепые молнии. В России Петров таких не видел.