Григорьев откинул со лба прядь волос и протянул Олегу ключи и документы на машину.
— Тачка припаркована около «Детского мира». Плотников велел, чтобы ты по возвращении от гэрэушника зашел к нему для отчета о разговоре и получить инструкции перед перевоплощением в журналиста. Ты как? Готов к этому?
Сегодня Вадим выглядел еще более унылым, чем обычно, его глаза с поволокой с тоской взирали на бодрого Ермилова, прячущего в карман техпаспорт и ключи от машины.
— Вообще-то я свою кандидатуру предлагал для сегодняшнего мероприятия в Доме приемов. Но Плотников сказал, что ты «обаятельный черт» и справишься лучше. Это цитата. И это несправедливо. У меня больше опыта. Видишь, я откровенный товарищ. Не люблю за спиной втихаря говорить. Вот так!
— Ну спасибо за откровенность, — посмеиваясь, кивнул Олег. — Но это вряд ли что-то изменит. Придется тебе смириться, что я «обаятельный черт».
— Придется, — совершенно серьезно вздохнул Григорьев.
Пока Ермилов собирался погрузиться с головой в работу оперативника, Вадим засел за изучение уголовного дела Петрова и материалов оперативных разработок восьмидесятых годов, надеясь найти хоть какую-то зацепку, которая прояснит внезапный интерес бывших хозяев старлея к собственному агенту, о котором они по идее и так должны все знать.
* * *
Со словами «давно не брал я в руки шашки» Ермилов с трудом завел потрепанную серую «тойоту», которая, видимо, соответствовала, по мнению Плотникова, статусу военного журналиста. Вырвавшись из пробок за город, поглядывая по сторонам на белые заснеженные поля, Ермилов загрустил. Это время года и снег неизменно напоминали ему, как он год назад заезжал к Богданову в СОБР, как раз когда убывала очередная группа в командировку в Чечню. Во дворе отряда лежали сугробы, а по дороге в Чкаловский автобусы застряли. Меньше чем через месяц погиб Гуров, его Олег мало знал, а ровно через два месяца после начала командировки погиб командир группы собровцев майор Витя Матвеев, получивший звание Героя России посмертно.
Виды заснеженного Подмосковья неизменно вызывали воспоминания о ребятах, хотя погибли оба в Грозном. Скоро годовщина, и Богданов наверняка позовет на поминки. А для Ермилова это все как-то особенно тягостно. Щемящая тоска и по погибшим парням, и по тем временам, когда Олег находился в командировке от Генпрокуратуры в Грозном, когда был ранен… Там, в том времени, осталась не просто частичка его души, но и его молодость, как он считал, хотя ему еще и сорока не сравнялось. После ранения и гибели друзей, и не только Гурова и Матвеева, он чувствовал себя постаревшим.