Ермилов предполагал, что Майкл все же не теряет надежды использовать журналиста более продуктивно, чем только информатором по делу Петрова. Для этого он хочет напечатать статью Гаврилова в Нью-Йорке. Да, под псевдонимом. А через несколько дней произойдет «утечка» в прессе, когда раскроют реального автора статьи, приведут доказательства — укажут интернет-адрес, с которого русский военный журналист направил статью в Америку. Тем более Гаврилову не удастся отпереться, поскольку всем известно, что он в самом деле уже писал о Петрове. Проведут стилистическую экспертизу.
Но этот путь довольно долгий. Олег чувствовал биение времени буквально физически. Он и сам хотел взвинтить темп, чтобы Майкл и стоящие за ним профи начали ошибаться, чтобы их охватил азарт. Ермилов не планировал затевать долгую игру.
Если он начнет намекать Морану, что жаждет продавать не только свои журналистские способности, но и секреты, которыми обладает, это наверняка вызовет подозрение и отторжение. Надо переложить флаг инициативы в руки американца, да так, чтобы он не заподозрил подлог и свято верил, что проявил инициативу сам.
«А какими секретами может обладать военкор?» — задался вопросом Олег и решил, что речь, как всегда, может идти только о русской безалаберности, открытости и гостеприимстве. Военкор имеет доступ к объектам Минобороны хотя бы в силу того, что носит погоны, представляет то же ведомство, и в редакции есть специально обученный человек, который вымарывает все секретное, даже если это случайно проскользнет в статье легкомысленного журналиста. Но это не исключает, что свои знания военкор Гаврилов не способен продать на сторону. Даже если ему в служебной командировке местные бдительные офицеры будут показывать только то, что можно, вечером, участвуя в гостеприимном застолье, он сможет узнать все остальное в непринужденной беседе. Ну или почти все.
«Нет, Майкл не должен недооценивать степень моей осведомленности, — пришел к выводу Олег, поглядывая на откинувшегося на спинку кресла американца, держащего в руке бокал с вином. — И мои почти безграничные возможности на той должности, которую я сейчас занимаю. Однако необходимо, чтобы ситуация выкристаллизовалась в нечто очень конкретное, в то, что будет существенным для суда».
— А что тебя так взволновало в этом Петрове? Он предатель средней руки, если можно так выразиться. Сдал он кое-кого. Признал свою вину, каялся, отсидел, эмигрировал.
— Как ты считаешь, почему он сидит сейчас в Штатах? — вкрадчиво спросил Майкл, поставив бокал на стол. — Ты веришь в то, что он сел за банальную кражу?