Так говорил командир. Рамон говорил это, когда мы находили солдат в их безопасных убежищах с аккуратными дырочками в головах, в грудных клетках на сердечной стороне, или в животах. Шальная пуля, залётный осколок гранаты. Аккуратная дырочка – последняя дверца для души, превратившейся в сгусток страха. Через такую дверцу душа не покидает тело. Через такую дверь входит смерть…
Слова Рамона обращались большей частью к тем четверым «кандидатам в бойцы». Он ещё лелеял надежду, что слова его достучатся до сердец Чинголо, Эусебио, Пако и Пепе раньше, чем страх окончательно их поглотит, превратив из людей в слизняков и гиен.
Что ж, в этом походе каждый сделал свой выбор. Поход превращений… Так его можно назвать. Никто из вступивших под флагом НОАБ в борьбу за свободу Латинской Америки не остался таким, каким он пришёл в Каламину…
Поистине, это был поход превращений. Одним судьба уготовила вознесение к заснеженным пикам людей, вступивших в полное владение самими собой. Другим… Их ждал свой маршрут – беспросветные, извилистые, набрякшие слизью, провонявшие падалью зигзаги гиен, шакалов и грифов…
XI
Троих, шедших перед майором, отбросило в стороны, словно они напоролись на высоковольтную линию. Пули, выпущенные из наших винтовок, вспороли их армейские куртки, забрызгав их кровью. Слишком тяжелую порцию свинца выпустили мы по ним, и удар получился наотмашь.
Шедший рядом с офицером тащил на спине миномет. Клонившееся к закату солнце блестело на его потном лице. Пот просто ручьями лил по загорелому, усталому крестьянскому лицу этого парня. Он даже не успел избавиться от своей смертоносной ноши. Выстрел угодил ему в грудь и он, как шел, по инерции повалился лицом вперед и даже в грохоте выстрелов боя все услышали, как с силой ударился тяжелый ствол миномета о его затылок. Тяжеленная штука. 60-миллиметровый. Так сказал мне Сан-Луис, потом, когда мы несли его в лагерь.
Офицер должен был упасть следующим. Мы, уже распознав по нашивкам в нем главного, выцеливали его. И он, словно остолбенев от происходящего, вместо того, чтобы спрятаться или ответить нам, стоял во весь рост, ошалело глядя на упавшего только что минометчика.
Наверное, все в нашей засаде в этот момент открыли огонь только по нему. И тут случилось необъяснимое. Майор так и остался стоять на месте, а на землю, сраженные нашими пулями, посыпались напиравшие сзади него. Задняя часть армейской колонны попробовала было развернуться в цепь. Их офицер, словно очнувшись, выхватил ракетницу и выпустил в синее небо ослепительно-белый сгусток света, оставлявший за собой пушистый, словно из пара, след. Видимо, это был условный сигнал. Тут же раздался приглушенный рокот моторов. Он становился все сильнее, заполняя окрестные джунгли, пока наконец, не накрыл своим ревом шум боя. Огромная, как мне показалось, тень, накрыла наши позиции.