х, самодельных мокасинах сопровождалось падением, синяками и ссадинами к пущему веселью конвоя. Он не стонал, не выкрикивал свою боль, словно проглатывая её, проходившую внутрь с гримасой неимоверного на его еле видном лице, заросшем бородой и нестриженой шевелюрой.
– Что вы делаете!? Помогите ему! Вы видите – он не может сам встать! Он задыхается от астмы! Перевяжите ему рану! – вскрикивал другой со связанными за спиной руками, тот, кого вели следом. Это повторялось каждый раз: видя, как оступался и падал первый, он кидался на помощь и пытался помочь. Но руки его были связаны; он приседал спиной, чтобы сзади захватить хрипящего, лежащего в пыли и молчании раненого командира, и, не выдержав, обессилено валился рядом под рев и улюлюканье тут же окружавшей их своры. Стража просто зверела от лицезрения этих мук беспомощности. Стражники, словно в каком-то безумном соревновании, стремились переплюнуть друг дружку в издевательствах и глумлении.
– Давай, давай, помоги своему команданте!
– И ещё позови Фиделя на помощь. Где же он, почему не спешит к своему закадычному другу?! А ну, покричи, может, он тебя услышит?
Свист и хохот вплетались в струение адских жаровен, растворяясь в раскаленном разливе пекла.
– Ставлю обойму патронов, что он не поднимет…
Вилли, рыча, в остервенении, орудуя лбом, тычками в спину помог командиру сесть, а потом, в наступившей вдруг тишине, схватился зубами за ворот синей куртки. Он что есть силы тянул удивительно легкое тело своего командира – сначала на коленях, а потом вскарабкавшись на ноги – и разом заткнувшиеся солдаты немо стояли вокруг плотным кольцом, растерянно наблюдая, как они поднимаются.
– Что сгрудились, как сборище ослов?! – словно бичом, хлестнул по солдатским спинам окрик офицера с капитанскими звездочками. – Я вам устрою цирк. А ну вперед, ослы, марш…
Только поднявшийся всё не мог отдышаться, хрипами и надрывным сипением оглашая округу.
– Вы можете идти? – не таким приказным тоном обратился к нему капитан. Тень сострадания мелькнула в его упрятанном прищуром взгляде.
– Сеньор де ла Серна, – вдруг произнес капитан. – Теперь вы находитесь под моей опекой…
– Не… бес… покой… ся… – отрывисто выдавил пленник, всё ещё опираясь на плечо терпеливо стоявшего Вилли. И вдруг добавил:
– В одной… детской сказке… у деревянного человечка был выбор… превратиться в осла… или стать настоящим человеком…
– И что же он выбрал? – с ироничной улыбкой спросил капитан. – Он пошел по пути моих солдат и превратился в осла, ха-ха?
Связанный почти отдышался и уже самостоятельно стоял на ногах.