– У каждого из нас своя дорога. Ходи своими путями и не спеши прерывать чужой путь. Делай, что должно, а время покажет, суждено ли тебе превозмочь и стать человеком…
Они шли с нами в одной цепочке, делили с нами еду и тепло у костра. Но черви уже точили изнутри их гнилые души…
Они остались там, в отряде Хоакина, чтобы сделать своё черное дело. Уго Сильва, по прозвищу Чинголо, и Эусебио Тапиа, две гиены, ночью, украдкой покинувшие своих обреченных товарищей. Они безоглядно ломились сквозь джунгли, но запах больной человеческой плоти неотступно преследовал, гнался за ними по пятам, заставляя трепетать их звериные ноздри… А потом они визжали под коваными сапогами полковника Реке Терана, покрывая деревянные полы следственных кабинетов кровавой пеной. И они пообещали. И то, с каким сладостным старанием они взялись выполнять обещанное, свидетельствовало об одном: кованые сапоги Терана всего лишь «помогли» этим признаниям вырваться из самых глубин их нутра, зловонного и гнилого.
И они вернулись. И привели с собой солдат и рейнджеров, натасканных янки на поиск окровавленных партизанских следов. Сильва привел эту свору к пещерам. Ко всем четырем, где мы так старательно и надежно укрыли боеприпасы, оружие и консервы. Там были спрятаны лекарства, в том числе ампулы и таблетки против астмы Фернандо. Там лежали документы, пленки и фотографии членов отряда. И снимки Фернандо.
Мне никогда не забыть тот день, когда мы слушали по радио новость об этом. Мы ничего не ели в тот день. И не пили. «Черный день», – прохрипел Фернандо, выключив транзистор. Каково ему было сознавать, что теперь он остается один на один с болезнью, которая уже сомкнула у него на горле свои костлявые пальцы? Но мы не догадывались, что у чёрного бывают оттенки, и что крайняя степень черного – пустота…
А пустота уже начала сочиться. Они уже взяли след, и сельва всё теснее сжимала свои удушающие тиски вокруг отряда Хоакина.
XII
Онорато, пожалуй, был одним из немногих крестьян в «Красной зоне», чьё расположение мы заслужили. За всё время пребывания там. А ведь именно на кампесинос и рассчитывал Фернандо. В первую очередь. Наша герилья призвана была зажечь их сердца, заставить проснуться их погруженное в сон сознание. Но сплошным, непроницаемым для свежего воздуха одеялом покрывала их головы душная сельва. Наш призыв, нам казалось, тонет в этой зеленой трясине, не рождая ни эха, ни отзвука. Так нам казалось тогда. Но фантомы и призраки не есть что-то сверхъестественное для не спавших, не евших, не пивших на протяжении нескольких суток подряд…