– Скорее… откройте форточку!
Тане, по-видимому, хорошо были знакомы симптомы этой болезни. Я оказался ближе всех к окну, и Рикардо дружелюбно попросил меня:
– Алехандро, открой, пожалуйста, форточку.
Я проворно подскочил и, подойдя к окну, исполнил просьбу Мартинеса. А он тут же за это поплатился. Таня обрушилась на Рикардо.
– Ах ты, вельможа! А самому слабо поднять свой толстый зад, а не гонять парня?! Он тебе не прислуга!
Она не кричала, не ворчала, как сварливая торговка на базаре. Ее фразы чеканно и тяжело, словно свист кожаного бича погонщика волов, опускались на голову Мартинеса Тамайо. Я испуганно замер, оглянувшись на Рикардо. И чуть не рассмеялся. Уж очень комично выглядел он в тот момент: могучий гигант, покорно втянув голову в плечи, молча, пристыженно глотал резкие, хлесткие слова.
Надо признать, что она не терпела малейшей несправедливости. Дух и уроки Фернандо. В той квартире, стены которой были увешаны костюмами боливийских индейцев, всё было пропитано этим духом. Я понял это позднее…
Из окна открывался незабываемый вид на увенчанную снеговой шапкой, как фатой, Ильимани. Гора возвышалась, нет… воспаряла над Котловиной, в которой, как жильё насекомых, лепились здания Ла-Паса. Вспышки гнева этой женщины… Она становилась божественно прекрасна. Словно ангел, неземное создание, спустившее с той ослепительно белой, ледниковой вершины… Тогда я понял: чистота тех снегов, венчающих Ильимани – вот тот состав, из которого сотворен прекрасный облик Тани…
– Алехандро, иди сюда, поможешь принести мне кофе.
Оцепенение сковало руки и ноги. Неужели… Таня сама обращается ко мне?..
– Ну, чего стал как вкопанный?..
Уже в следующую секунду я под ироничное цоканье языков и ободряющие комментарии, вроде «давай, давай!», «смотрите-ка, новичок делает успехи!», «Таня, осторожней там с мальчиком!» торопливо пробирался на кухню…
Поставив чашки и стаканы на два подноса, Таня кивнула мне на один из них, жестом головы показывая, чтобы я захватил его. И тут случилось то, что я буду помнить и перед гробом.
– Так ты и есть Алехандро из Альто-Бени? – произнесла вдруг Таня, когда я взялся уже за поднос. И спрашивала не меня, а словно вслух рассуждала. Ни грамма металла не ощущалось в ее воркующем, как у голубицы, голосе. Я не в силах был поднять на нее глаза, таким прямым взглядом она на меня смотрела. – Тебе просили передать привет… – сказала она. Сердце у меня подпрыгнуло, и поднос чуть не выпал из разом ослабевших рук.
– От кого?
– Зачем спрашиваешь? – голос ее журчал, как родник с ледяной и чистой водой. – Вижу, что догадался… Ладно… От Марии…