Квартет моих Хранителей как всегда невозмутимо и зорко сканировали окружающих на предмет опасности. Кроме того, они представляли собой живой заслон между мной и прохожими. Не зная, куда конкретно направляюсь, я просто позволила ногам нести меня самим.
В попытке не думать о единственной наболевшей и свербящей в душе теме, я внимательно осматривала пересекаемые улицы.
— Чем занимается Гильдия рабочих, позвольте-ка узнать, — недовольно пробормотала я, перепрыгивая пятую по счету лужу жидкой грязи и обойдя бессчётное количество ям. — Это что, нормальная дорога в их понимании?
— Это нормальная дорога только в понимании свиньи, — поддержал меня Ян.
Я кивнула, соглашаясь. Нужно будет поднять этот вопрос на Совете поселения. А так же лично проинспектировать занятия других Гильдий. Похоже, они расслабились. Не помню, чтобы при Мари Оре хотя бы на одной улице была такая грязь.
Вот и еще одно дело. Теперь, когда от личной жизни остались одни горькие воспоминания, они постоянно будут находиться. И это хорошо. Меньше времени думать о чем-то постороннем, меньше времени жалеть себя, меньше времени задавать вопросы, на которых нет ответа.
Незаметно, за размышлениями о необходимости найти кого-то на должность собственного секретаря и как можно быстрей, я вышла точно к Темной Горе. Конкретнее, я остановилась прямо перед высеченной в горе лестницей, ведущей к Храму Таврики. Значит, вот куда меня вело… Намек спросить совета у Светлой Матери?
— Думаю, мне нужно туда, — указала я Скорпионам на Храм кивком.
Хранители понимающе, отвратительно понимающе, посмотрели на меня и синхронно кивнули. Для них не было секретом, зачем мне туда. Совершенно очевидно, что я потерялась. Правда, сама не понимаю, потерялась ли я в себе, или же потеряла себя.
Четверка братьев Хадерж осталась у подножия лестницы. Поднимаясь на каменное плато перед Храмом, я спиной чувствовала их сосредоточенные взгляды. Благодаря нашей связи я знала, что они обеспокоены моим состоянием и пребывают в холодной ярости. Честно говоря, Скорпионы оказались в тяжелой ситуации. С одной стороны, им было жаль (безумно унизительно!) меня, с другой они не могли не понимать, что причины, указанные Драгом — аргумент в пользу его заботы обо мне. Этой чертовой странной мужской заботы, где неважно ничье мнение, кроме его собственного.
Я пнула мелкий камешек заляпанным грязью сапогом и закусила губу. Рассматривать ситуацию с такого угла было больнее всего. Он бросил меня ради меня. Чушь какая-то. За любовь борются, а не отступают. И уж точно ничего не проворачивают втихую. Так что остановимся-ка на предательстве и эгоизме и перестанем выворачивать душу каждый раз при мысленном произношении его имени.