. Известия об итальянском нейтралитете поначалу вызвали у Геринга взрыв возмущения, но вскоре он пришел в себя. В Берлине пришли к разумному решению – так будет лучше
[6537].
В случае с Польшей все было наоборот. Политиков этой страны ждали разочарования. Действия их союзников также вызывали возмущения: Варшава обратилась к Парижу и Лондону за помощью, а те ограничились заявлением протеста против Германских действий[6538]. Правда, поляки не считали, что «так будет лучше». 1 сентября Форин-офис направил ноту в Берлин, предупредив при этом немцев – это не ультиматум[6539]. 2 сентября в 11:30 в кабинете Риббентроп принял в своем кабинете британского посла и зачитал ему ответ на заявление его правительства – Германия отказывалась признать язык ультиматумов и обещала ответить тем же на любые действия в свою сторону. В тот же день эта история повторилась и с французским послом[6540].
Муссолини предложил созвать новую конференцию, но время для соглашений уже прошло. Правительства Англии и Франции вынуждены были выступить[6541]. 2 сентября Чемберлен еще надеялся на сохранение мира, хотя и готовился к худшему. [6542] За два дня британский парламент принял 17 законов, связанных с обороной и потребностями военного времени. Ни у кого не было сомнений относительно ближайшего будущего[6543]. 3 сентября Великобритания и Франция объявили войну Германии. Для Чемберлена это было, пожалуй, одно из самых горьких его поражений. Он сам признал это в своей парламентской речи[6544]. «Это печальный день для всех нас, – говорил он, – но больше всего для меня самого. Все, для чего я работал, все, на что я надеялся, все, во что я верил на протяжении моей политической жизни, – все это сейчас разбито и находится в руинах»[6545]. Противник курса на умиротворение Роберт Ванситарт иронизировал: «Когда мир для нашего поколения сменился войной через пять минут, он начал с объявления, что мы не находимся в ссоре с немецким народом». [6546]
Война в Европе уже началась, а между тем мир на Дальнем Востоке еще не был гарантирован. Только 9 сентября в Москве посол Японии в СССР Сигэнори Того при встрече с В.М. Молотовым предложил начать консультации по урегулированию конфликта. Посол предлагал создать советско-маньчжоугоскую и монгольско-маньчжоугоскую комиссии по демаркации границ, по недопущению конфликтов, признать район Халхин-Гола демилитаризованным, заключить торговый договор между Японией и СССР и т. п[6547]. 10 сентября последовал ответ Советского правительства. Оно соглашалось со всеми японскими предложениями, кроме демилитаризации и обмена территориями. Попытки японского дипломата сослаться на возможность длительного конфликта были сразу же отвергнуты, как попытка угрозы