Причиной подобного коврового бомбометания немцев был не только приказ Вильгельма устрашить парижан, но и та прекрасная маскировка, установленная вдоль берегов Сены за годы войны, которая не давала возможности проводить прицельное сбрасывание смертоносного груза на нужные цели. Поэтому немцы бомбили все, до чего могли дотянуться в этот момент.
Первым загорелось здание парижской полиции, которое штурманы дирижаблей вычислили без особого труда. Затем бомбы обрушились на церковь Сен-Поля и прилегающие к ней угодья. В этот момент на врага вновь обрушились французские пилоты, которые либо вернулись на поле боя, устыдившись своей слабости, либо на помощь пришли свежие силы, прибывшие на защиту столицы с ближайших аэродромов.
Видя всю ужасную картину разрушений, содеянных вражескими дирижаблями, французы исступленно рвались к ним, желая немедленно уничтожить врага даже ценою собственной жизни. Пулеметные очереди прорвавшихся сквозь заслон немецких истребителей яростно стучали по обшивке гондолы и стенам кабины, не причиняя при этом особого вреда дирижаблям.
Умело используя опыт первых вылетов, немцы бронировали наиболее важные участки кабин аэростатов, а близкое расстояние до линии фронта позволяло экипажам не сильно беспокоиться за степень живучести своих воздушных кораблей.
Геринг и его товарищи вновь продемонстрировали свое умение и мастерство воздушного боя, сбивая один самолет противника за другим, фанатично рвавшихся к дирижаблям Кранца и фон Шрека. Виртуозно маневрируя над Гревской площадью, немецкие пилоты атаковали самолеты противника с боков и тыла, не оставляя им никакого шанса. Также не отставали от них пулеметчики из огневых гнезд, расположенных по бокам корпуса и на его вершине. Заливистым лаем они встречали вражеские аэропланы и при этом создавали серьезную опасность для своих пилотов.
Старинное здание парижской ратуши подверглось двойному массированному удару с воздуха, и все ее огромное здание запылало столь яростно, как не горело сорок с лишним лет назад прежнее здание, сильно пострадавшее во время боев парижских коммунаров с войсками версальцев.
Отель-де-Виль, как называли его парижане, был обречен, и установленные в нишах статуи великих французов с грохотом рушились вниз от воздействия мощного пламени пожара. Высокий шпиль здания запылал, подобно огромной свече, зажженной в честь новой языческой Вальпургиевой ночи.
Горожане с ужасом в душе смотрели на то, как германские цеппелины приближались к Лувру. Многочисленные шедевры этого музея были вывезены из него в самом начале войны, однако само здание дворца представляло собой большую историческую ценность. Казалось, жемчужина французских королей должна была разделить ужасную участь ратуши и знаменитой тюрьмы Консьержери и превратиться в пылающую груду развалин, но судьба сулила ей иное.