, что в одной моей статье (возможно, отдельные читатели её ещё помнят — «Мысли в войну», 1914 года) я уподобился бешеному быку, который, пригнув голову, несётся на шпагу матадора, что все обвинения противников я попытался перетолковать в почётное для Германии звание и сам вручил врагам Германии оружие, одним словом, неосторожно с ними
согласился, Ромен Роллан прекрасно продемонстрировал разницу между видением и оценкой, на которой и зиждется всякая духовная вражда. Ибо там, где вообще нет общих мыслей, вражды быть не может, там царит равнодушная отстранённость. Только там, где думают одинаково, но относятся к этому по-разному, — там вражда, там растёт ненависть. В конечном счёте, любезный господин Роллан, речь идёт о европейском
братском раздоре.
Так вот, относительно того, что духовные корни этой войны, которая совершенно справедливо называется «германской», во врождённом, историческом «протестантстве» Германии, что война эта, по сути, очередной виток (возможно, самый мощный, последний, как полагают некоторые) извечной немецкой борьбы с духом Запада, а также борьбы римского мира со своенравной Германией, думается, с первой же секунды царило полнейшее единодушие. Я буду стоять на своём: в этой войне любой немецкий «патриотизм», особенно тот, что дал о себе знать совсем неожиданно или не совсем ожидаемо, в сущности своей был и остаётся инстинктивной, врождённой, часто лишь задним числом осознаваемой солидарностью именно с тем самым протестантством; взор немцев в этой войне по-прежнему обращён на Запад, несмотря на большую физическую опасность, которая грозила и всё ещё грозит с Вое-тока. Восточная опасность была огромна, и те пять армейских корпусов нужно, конечно, было отозвать с западного фронта, так что французы добились-таки своей grande victoire sur la Marne[26]; любой из нас, если бы его спросили, признал бы правильность такого решения, так как положение дел в Восточной Пруссии было, разумеется, нетерпимым. Это, однако, не мешает тому, что опасно неуклюжая Россия в нынешней войне — лишь инструмент Запада, что она представляет сегодня духовный интерес лишь постольку, поскольку по-западному либерализована, лишь как член Антанты, в которую, насколько это возможно, вписалась духовно (а как показывает увлекательная беседа о христианско-человеческом смирении грешника и непереносимом «бескомпромиссном морализме» пруссачества, которую русский министр иностранных дел господин Сазонов провёл с одним английским романистом[27], прекрасная, блестящая беседа, над которой в неподобающем тоне пыталась потешаться наша пресса, это вполне возможно), как член Антанты, повторяю, которая, включая Америку, составляет единство западного мира, наследников Рима, «цивилизации» против Германии — Германии, протестующей с небывалой ещё мощью.