Итак, литератор, который как литератор есть ничто и которому, следственно, остаётся лишь, легко шагая по жизни, судить да рядить, этот распространённый тип всегда в курсе того, что, дабы не отстать от времени, «сейчас нужно», а значит, и можно (ему можно). Что же нужно сейчас? Верить. Во что? Правильный ответ — в веру! Ибо тут и впрямь своего рода l'art pour l'art, вера как жест и эстетизм, хотя эстетизмом, источником всякого бюргерского эстетизма, релятивизма, импрессионизма, всякой этической (сиречь политической) безответственности и порочности почитается как раз дурная противоположность веры — сомнение… Но, вновь произнеся слово «политический», это правящее слово эпохи, мы обозначаем также содержание и предмет новой, или обновлённой, свежеподновлённой веры: это вера в политику, иными словами, в прогресс, в человечество, в то, что оно достигнет совершенства, в цель его эволюции, а цель эта — счастье, то «самое прекрасное и такое радостное» состояние, к которому его стремит сверкающий путь; вера и царствие Божие, антиметафизическое, антирелигиозное, перенесённое с неба обманщиков-попов в земное будущее, в человеческое; короче говоря, вера в мораль, в ту демократическую мораль, о которой презрение Ницше как-то сказало, что она изо всех сил рвётся к всеобщему счастью зеленеющего пастбища, то есть к безопасности, надёжности, довольству, лёгкой жизни и, наконец, «если всё будет хорошо», лелеет надежду избавиться от всякого рода пастырей, а также баранов, ведущих овец на заклание. Два наиболее энергично проповедуемых пункта учения — «равенство прав» и «сочувствие всему страдающему», само же страдание почитается чем-то таким, что полагается просто-напросто устранить. «Что такие «идеи», — добавляет Ницше, — всё ещё могут быть современны, создаёт весьма скверное впечатление об этой самой современности». Что-что, всё ещё современны? Да не ещё, а опять! Философия, которая не верила в равенство прав и не собиралась устранять страдания, завернула подобные «идеи» лет двадцать назад; а сегодня они опять на марше — да с какими диктаторски-победительными ухватками! Да с какой тягой к террористической исключительности! Именуя себя не только единственной моралью и истиной, но просто-напросто единственным духом. Дух же, который, не желая разделять обязательную веру в политику и демократию, им сопротивляется, ненастоящий, предосудительный, порочно-пессимистичный… Порочный? С этим сильным словечком мы познакомились в молодости и в другой связи, а позже в одном важном письме Овербека к Трайчке прочли: «Оптимизм и пессимизм стары как мир, не новее и спор между ними, в чём я, в свою очередь, вижу аргумент в пользу пессимизма;