. (…) Уморительнейший балаган: тысячам этим жалких баранов, чтобы «думать вольно», пришлось сбиваться в стада. Правда, вольность дум состояла в том, чтобы во имя Разума запрещать её другим, ибо они уверовали в Разум, как католики верят в Пресвятую Деву»… Славно, нечего сказать, но мы, ей-богу, наблюдаем эту картину без злорадства, без национального высокомерия, лишь с известным удовлетворением, которое она приносит нашему пессимизму и чувству справедливости, нашей неприязни к экзотической потребности немецких галломанов в просветлении. Процветают шпионаж и доносительство; клерикальный шпионаж и доносительство соперничают с масонским, а республиканское государство украдкой споспешествует этим нищенствующим монахам и иезуитам Разума, терроризирующим армию, университет, все государственные учреждения… Некоего майора в отставке, бывалого африканца, убивает бедственное положение армии, «требование писать доносы и, следовательно, вброшенная в офицерскую среду подозрительность, унижение от необходимости исполнять
бесстыдные приказы каких-то невежественных и злобных политиков», «злоупотребления армией для достижения низких полицейских целей, для конфискации церковной утвари, разгона рабочих забастовок, оказания личных услуг, мстительности правящей в данный момент партии, то есть мстительности обуреваемых радикальными и антиклерикальными настроениями обывателей, которые противостоят остальной стране»… Они «принялись очищать искусство. Почеркали классиков семнадцатого века, не позволяя имени Божьему осквернять басни Лафонтена. Не разрешали его и в [старинной] музыке; радикализм
[243] пришёл в негодование, когда в публичный концерт осмелились включить духовные песни Бетховена. Он потребовал изменить слова. (…) «Что? — спрашивал Кристоф вне себя. — Республика?»
Но такая республика есть анархия, где пример подают вожди, «где непоследовательная политика гоняется одновременно за десятью зайцами и по дороге упускает одного за другим, где воинственная дипломатия уживается с миролюбивым военным министерством, военные министры в целях совершенствования армии её разрушают, морские министры подстрекают рабочих арсеналов, а военные инструкторы проповедуют ужасы войны, где все заполонили офицеры-дилетанты, судьи-дилетанты, революционеры-дилетанты, патриоты-дилетанты. (…) И как зловещее эхо примера сверху, пошла разрушительная работа снизу: учителя учат [презрению к авторитету и] бунту против отечества; почтовые чиновники жгут письма и телеграммы; фабричные рабочие сыплют песок и наждак в зубчатые механизмы машин; арсенальные рабочие разоряют арсеналы и поджигают корабли, чудовищное разрушение плодов труда трудящимися, уничтожение не богатых, но богатства мира. А как венец всего духовная элита нашла себе забаву во имя