И тогда меня осенило. Я должен был сфотографировать дерево и показать Теюнису. Это бы вырвало его из пучины привычного безразличия. Быть может, стоило рассказать ему о своем сне… Я извлек фотоаппарат, сделал с полдюжины снимков дерева и снял местность так, как та виделась мне с высоты холма. Снял я и одну из блистающих снежных вершин. Эти фотографии должны были помочь мне, если я захочу вернуться… Убрав камеру, я вернулся к своей мягкой травяной перине. Было ли это место под сенью дерева напитано некими чужеродными чарами? Я чувствовал, что не хочу его покидать.
Я взглянул вверх, на странные округлые листья. Закрыл глаза. Ветви всколыхнул ветер; их шепот подействовал на меня, словно колыбельная, погрузив в безмятежное забытье. И вновь я увидел тусклое красное небо и три солнца. Три тени падали на землю! И снова мне явился тот исполинский храм. Я плыл по воздуху – бесплотный дух, познающий чудеса безумного, многомерного мира! Странные углы, под которыми сходились блоки храма, пугали меня, и я знал, что ни один смертный не видел его в самых диких снах. Вновь зев двери распахнулся передо мной, и меня поглотило черное, извивающееся облако. Впереди было бесконечное пространство. Мне не хватило бы слов, чтобы описать ту бездну, что открылась мне: темную, бездонную пропасть, кишащую безымянными обличьями и существами – бредовыми, горячечными, зыбкими, словно туманы Шамбалы.
Душа моя съежилась. Я был вне себя от страха. Я кричал и кричал, чувствуя, что скоро рассудок покинет меня. Во сне я бежал прочь, гонимый лихорадочным ужасом, не зная, кто меня преследует. Я покинул тот мерзкий храм и адскую бездну, сознавая, что мне предстоит вернуться, если не случится чудо.
Наконец, глаза мои распахнулись. Я был не у дерева. Я распростерся на каменистом склоне; одежда моя была смята, изорвана. Мои руки были в крови. Я встал, и меня пронзила боль. Место было мне знакомо – с этого гребня мне впервые открылась сожженная земля! Должно быть, я несколько миль прошагал в беспамятстве! Я был рад тому, что не вижу дерево. Мои брюки были порваны на коленях – какую-то часть пути я передвигался ползком.
Я посмотрел на солнце. Полдень давно миновал. Где же я был? Я схватился за часы. Они стояли, показывая 10:34.
II
– Так у тебя есть фотографии? – протянул Теюнис. Мы завтракали; его серые глаза смотрели прямо на меня. Три дня прошло с тех пор, как я вернулся из Адских Земель. Он посмеялся над моим рассказом о том сне, что я видел под деревом.
– Да, – ответил я. – Напечатали вчера вечером. Я их еще не смотрел. Изучи их как следует, если вообще что-то получилось. Может быть, тогда ты передумаешь.