Многие в совете соглашались. Убивали и представителей других этнических групп, но только евреев нацисты стремились полностью истребить. Некоторые члены совета, такие как Ирвинг Гринберг, считали само сравнение уничтожения евреев с любым другим геноцидом «богохульством». Другие возражали. Цыгане – точнее говоря, рома – утверждали, что их тоже убивали не за какие-то проступки с их стороны, а просто по национальному признаку. Единственный представитель народа рома в совете обвинил коллег в «открытом расизме» и «сознательном преуменьшении» страданий рома.
Историк Рауль Хильберг напомнил членам совета, что Холокост, при всей своей уникальности, «имел свою предысторию и предпосылки», и высказался в пользу включения также армянских жертв геноцида 1915 года со стороны турок наряду с неевреями, павшими жертвой нацистов. Еще один член совета, историк Люси Давидович, воспротивилась этому, утверждая, что «никогда прежде одни люди не отказывали другим в фундаментальном праве на жизнь» и что сохранение преимущественно еврейского ядра в составе музея Холокоста необходимо для достижения целей его создания. Председатель совета Майлс Лерман вторил ей, добавляя: «Если присовокупить к Холокосту трагедию армян, то почему тогда уж и не трагедию камбоджийцев? Или трагедию американских индейцев?»
Выжившие узники старели. Они видели, как их ряды редеют день ото дня, и беспокоились за судьбу памяти о Холокосте, особенно учитывая угрозу со стороны «отрицателей» – тех, кто утверждал, что никакого Холокоста на самом деле не было. Потеря акцента на еврействе Холокоста воспринималась многими в совете как первый шаг к его отрицанию.
Все члены совета понимали, что начиная с послевоенных лет отрицателей Холокоста становилось все больше. Тогда французский журналист Морис Бардеш, самопровозглашенный фашист, опубликовал несколько статей, в которых утверждал, что газовые камеры в концентрационных лагерях использовались только для дезинфекции одежды, что фотографии и документы, приводимые как доказательство массовых убийств евреев, сфабрикованы, да и в любом случае евреи заслуживали самого сурового обращения, поскольку были врагами Германии.
Разжигали костер отрицания и другие «ревизионисты», как их иногда называли. Среди них были Пэт Бьюкенен, архиконсервативный журналист; Дэвид Дьюк, ультраправый политик и бывший Великий магистр ку-клукс-клана; Дэвид Ирвинг – английский автор, утверждавший, будто в Освенциме вообще не было газовых камер – только имитации, построенные уже после войны, и что Адольф Гитлер ничего не знал об истреблении евреев, а если бы знал, то воспротивился бы ему.