записать его воспоминания. Он очень четко выражает свои мысли – вероятно, среди живущих бывших узников он в этом один из лучших. Он выступал с лекцией в классе вашего друга Эли Визеля в Бостонском университете. Они вместе работали в совете Американского мемориального музея Холокоста. Наш отец приехал сюда после Освенцима с пустыми руками, но в итоге стал владельцем компаний в двух самых антисемитских отраслях промышленности США – нефтяной и банковской. Станет настоящей трагедией, если ваш фонд не запишет на видеокамеру его воспоминания».
Айвен хорошо подготовился к разговору.
Спилберг смотрел на него сочувственно, покачал головой. «Простите, – сказал он, – но фаза интервью для этого проекта закончена. Мы перешли ко второй стадии – каталогизации и расшифровке. Мы больше не берем интервью».
«Да, возможно, – возразил Айвен, – но вы должны сделать исключение».
Айвен унаследовал умение отца не принимать отказов. Он продолжал: «Он не такой, как другие бывшие узники, и вы не пожалеете. Наша семья выразит свою поддержку и внесет значительный вклад в фонд. Пожалуйста, подумайте – и узнайте, кто мы такие. Кстати, сын нашего раввина, Шимон, женат на вашей сестре Нэнси…»
Айвен не собирался уходить, пока не заручится согласием Спилберга. Гости мероприятия смотрели на них с интересом.
Спилберг ответил не сразу. «Иногда, – сказал он в итоге, – мы все-таки делаем исключения. Я попытаюсь это устроить. Давайте вашу визитную карточку. Я вам сообщу».
Этого для Айвена было достаточно, и он сразу же поделился новостью с Зигги.
Когда Айвен пришел в квартиру в Форт-Ли и объявил, что Спилберг согласился записать интервью с Зигги, тот широко открыл глаза и заплакал.
«Когда?» – тихо спросил он.
«Они позвонят нам, когда все устроят, – сказал Айвен, – и будут записывать столько, сколько ты будешь говорить. Они знают, что у тебя химиотерапия и что твой голос может…»
Зигги взял руку Айвена и запечатлел на ней поцелуй.
«Это замечательно, сын мой, – сказал он, и слезы радости впервые за долгое время текли у него по лицу. – Я так тебя люблю».
«Наконец-то мы чувствовали настоящее единение», – описывал Айвен этот момент впоследствии.
Услышать такие слова от отца, который нечасто баловал одобрением жизненный выбор детей, было для Айвена настоящим бальзамом на душу. В тот момент он понимал, что все ошибки, которые он когда-либо совершил в глазах отца, прощены, а все разочарования забыты.
Съемочная группа впервые приехала в апартаменты в Форт-Ли 29 августа 2002 года. Молодые операторы представились и начали выставлять свет, штатив, камеру и микрофон. Зигги постарался как можно лучше подготовиться к интервью. Его волосы были тщательно вымыты и уложены, он надел элегантную хлопковую рубашку и как следует отглаженные брюки. Однако агрессивное лечение сказывалось: он говорил медленнее обычного и путался в мыслях.