И еще воспоминание. У многих солдат-немцев были губные гармошки, на которых они играли. Наиболее часто звучал хит тех времен «Лили Марлен». Пели эту песню и в строю. Была солдатская песня. О Марлен Дитрих. Это я узнал через много лет после войны. Некоторые немцы играли на гармошках и русские песни. Чаще всего «Катюшу». Многие из моих сверстников научились играть на губных гармошках, а я нет.
День окончания войны я не запомнил. Очевидно, радость была, но не настолько. Слишком большими были потери.
Была соседка Зина, жившая с матерью и двумя братьями недалеко от нас. Муж Зины воевал на фронте, после войны она узнала, что он погиб. Был мобилизован после освобождения и тоже погиб ее брат Антон. Сколько я знаю, почти все мужчины-соседи, которых призвали после освобождения, не вернулись с войны. Намного позже я в анкетах должен был писать о пребывании в оккупации, чем занимались, не сотрудничали ли мы с немцами. Писал и о пребывании в концлагере…. Выявляли предателей. А потом, уже много лет спустя, мне пришлось доказывать, что я действительно был в концлагере. А ведь раньше писал в анкетах, да и нас много раз переписывали, опрашивали, допрашивали. Куда все делось? Родители умерли, даже не узнав, что им будет положена компенсация от немецкой стороны. Постоянное напоминание «был в оккупации» откладывалось в сознании чем-то вроде чувством вины: да был, и желанием забыть все пережитое и увиденное. Действительно, спустя годы многое забылось. А сейчас оказалось, что помнить нужно и почетно.
Помню о вывозе советских людей в Германию. Мимо проходили эшелоны с украинской молодежью. Ехали без охраны, с песнями. Не знаю случаев угона людей из Жлобина. Из соседних деревень увозили. Как рассказывал один из наших квартирантов по имени Иван, его с односельчанами везли в закрытом вагоне, и по дороге ему удалось бежать. Потом он женился на дочери старосты и больше его не трогали.
В немецких журналах видел фотографии девушек, работавших в немецких семьях. В интервью они говорили, что живут хорошо. И, как они говорили, один недостаток был в том, что ходят не в платьях, а в халатах…
Позже я видел возвращение украинцев из Германии. Возвращались из Германии и наши солдаты. Отец купил у них мне велосипед, а потом скрипку. Велосипедом я пользовался до поступления в училище, а скрипка лежала без дела. Музыканта из меня не получилось. Мать потом продала ее кому-то. Еще отец купил мне пачку плотной бумаги с синей необычной разграфкой. Уже во время учебы в училище нам раздавали такую бумагу для геодезических вычислений. И я узнал ее. Проезжал значит через Жлобин какой-то геодезический отряд.