Как-то один солдат продал отцу кусочек туалетного мыла, который оказался деревяшкой, покрытой мылом. Потом купил вместо одеяла, покрывало для капота автомашины. Мать его расшила, потом сшила из него одеяло, и мы им укрывались. Пиком покупок отца была покупка под видом американского подсолнечного масла ружейной смазки. Уже будучи курсантом, я узнал это масло, когда получил его для смазки карабина.
Останавливались солдаты и у нас в доме. Но вели себя очень по-разному. Заезжал к нам несколько раз молодой солдат, который служил возле Гомеля. У него была сабля. Тупая, но с красивой отделкой. Я пытался рубить кусты сирени, не рубила. Был у него и трофейный пистолет. А у меня были патроны от автомата ППШ (пистолета ТТ). Патрон был одного диаметра. Солдат заряжал пистолет, и мы стреляли во дворе в воздух. Как-то он приехал, когда я один был дома и он попросил «я видел у вас маленькие тисочки дай мне их на время». У нас действительно были слесарные тисочки, пере войной мне их дал брат и они чудом сохранились в войну. Для меня это была память о брате. Солдат стал искать их в доме, я успел спрятать их за тряпку, которой было завешано окно в большой комнате. Он их не нашел. Больше он у нас не появлялся. Был еще какой-то тип, выдававший себя за артиста. Узнав, что сестра Вера не может приехать к нам (она была с сыном в Донбассе), он пообещал родителям, что организует ей вызов в Жлобин как артистке театра. Мать его накормила и что-то дала в дорогу. Вызов организован не был…
По-хорошему, с благодарностью я вспоминаю военного врача, подполковника. Он буквально спас меня от потери ноги. По глупости я сильно обжог ногу порохом.
Вначале был большой волдырь, потом он прорвался, ногу натер, она загноилась, разболелась, я едва ходил. И тут у нас появился этот врач. Он заставил показать ногу и дал баночку цинковой мази. Я стал мазать ногу, нога зажила, и на всю жизнь остался шрам.
Глава 4. Друзья детства до войны и в военные годы.
Коля. Мы вместе ходили в начальную школу на улице Южную. Жил он на улице Сортировочной с отцом, братом, хромой тетей Полей и бабушкой. Я заходил к нему, и мы вместе шли в школу, вместе и возвращались домой. Еще до войны, однажды, когда я зашел к нему утром я увидел в их доме незнакомых людей, которые что-то искали. Меня не выпускали из дома, и мы с Колей в этот день не ходили в школу. Как я понял из оправданий отца Коли, искали охотничье ружье, которое якобы у них было. Кто-то донес, что отец Коли (хромой) опирается при ходьбе на деревянный шомпол ружья. Я видел этот шомпол: аккуратный, ровненький, коричневого цвета, оформленный под тросточку. Как видно, в те времена этого было достаточно для обыска. Ружье, конечно не нашли. В начале войны Коля нашел железнодорожную петарду. Это металлическая коробочка, наполненная порохом, внутри охотничьи капсулы на штырях. Коробочка запаяна и к ней припаяны металлические полоски для крепления к железнодорожному рейсу. Предназначалась для сигнала машинисту: нужно срочно остановить поезд. Так вот, Коля решил пробить коробочку гвоздем. Взрывом ему оторвало два пальца на руке и повредило щеку. Через год Коля умер от менингита. Запомнил его профиль: курносый, в немецкой пилотке. Это какой-то немец, остановившийся у них, вырезал ножницами миниатюру – его профиль. Коля был серьезен и по-взрослому рассудителен. Хороший друг. После войны я не встречал никого из его семьи. Дом перестроили, и живу т в нем другие люди, которых я не знаю.