— Как вы себе это представляете?
— Копии свидетельства о рождении вашей матери и ваше свидетельство о рождении.
Часа через три Пустовойтов предоставил отксеренные гербы и фамилии.
— Теперь ладно, — сказал юрист, — заходите на той неделе за лицевым счетом.
— Значит, я ответственный квартиросъемщик?
— Да.
— С огромной и подтвержденной степенью родства?
— Молодой человек, у меня рабочий день того…
Петр хотел спросить: неужели он еще и молодой — но постеснялся. И в обратном порядке: универмаг, мост, церковь мормонов, квартира на улице Козловской. Его квартира.
Ему достались: две комнаты, солидный коридор, кухня, сортир, ванная и дверь с замком. Замок приходилось открывать всем телом, освободившись от сумок и пятнистого рюкзака. В большой — кровать на трех ножках и засаленное покрывало на кровати, стены без обоев с трещинами из фильмов о проклятых творческих индивидах, четыре лианы, шкаф с «радиоархивом», минский телевизор «Горизонт» и кресло. В маленькой — книжные полки: «Наука и жизнь» (60 — 70-е), «Советская музыка» (60-е) и «Воспоминания о Рахманинове» (2 т.), «Музыкальный словарь» (с выдранной тысячной страницей, где хранилась компакт-биография Дель Абако), «Шаляпин», «Осуждение Паганини» (в газете объявлений «ВДВ» эта книга предлагалась к продаже как «Осуждение и поганение») и остальной затрапез с пометками и бумажными закладками.
В кухне: не оттирающаяся от черноты газовая плита и кошачье место с миской. В коридоре: тумбочка с обувью, скопившейся за сорок лет, в сортире — трещины из перестроечной кинотрагедии о нарках.
С балкона: шмакодявка в чехословацком или гэдээровском платье металась под больничным деревом и кричала: «Папа, я нашла Узю, я нашла, нашла!». А где папа? Через минуту Петр стоял под деревом, но ни папы, ни девочки не обнаружил. В траве перед Больницей Речников.
В позе эмбриона, в траве.
Облизывая губы: «Узя, Узя, Узя!».
Я ведь тоже искал тебя, детский бог, состоящий из звуков.
У тебя, как и положено, было два лица. Одно обращено внутрь себя, другое — к собеседнику. А кто только не успел с тобою переговорить. Партизан в ушанке, музыкант — редкий исполнитель на виоле да гамба, пассажир поезда «Афины — Волгоград» с навязчивой мыслью о самоубийстве (чего ему не хватало? Греческой шубы?), Асклепия с лицом Юлии Васильевны Белянчиковой, строитель Великих Каналов, размахивающий тригонометрической линейкой, женщина без перчаток и украшений на лайнере «Пан-Америкэн»… Ты всегда внимательно выслушивал. Иногда переспрашивал, уточнял, чтобы уяснить себе полную картину их жизней.