— Клавдия Михайловна не плачьте, — жалобно попросила я.
— Всё, всё моя милая. Это я от радости, что всё хорошо. Кушай давай, тебе сейчас за двоих кушать надо.
После ужина старушка почитала мне в слух, а потом в палату явился улыбающийся Жорик.
— Ну что болезная, как самочувствие?
— Хорошо, только лежать не очень удобно, когда нога выше головы находится.
— Это чтобы отёка не было, у тебя вообще-то перелом. А я смотрю ты молодцом. Не тошнит, голова не кружиться? — заботливо поинтересовался мой личный лекарь.
— Нее, ни то ни другое. Я сейчас с таким удовольствием бульон захомячила. Только слабость в теле, а так всё в норме.
— Это замечательно, — задумчиво проговорил Жорка, — Ты мне вот что расскажи: твоя пропажа как-то связана с тем мужиком на кладбище, про которого ты мне поведала накануне?
— Да, напрямую. Это что-то меняет? — начиная волноваться, спросила я.
— Для меня нет, а вот для ментов, которые горят желанием с тобой пообщаться, меняет многое. Я их пока отфутболиваю, объясняя, что на данный момент тебе категорически нельзя нервничать, только вот рано или поздно побеседовать придётся. Так что сочиняй историю.
— Спасибо, что предупредил, чего-нибудь выдумаю. Игоря мне сюда впутывать никак нельзя.
— Ладно отдыхай, малахольная, завтра утром всё обсудим и поговорим о днях минувших, — улыбнулся Жорик и скрылся в больничном коридоре, сделав на прощание ручкой.
Во время всего моего разговора с Жоркой, старушка сидела на кресле, глядя в окно. Похоже, нас она совершенно не слушала, но это оказалось не так. Как только дверь за моим эскулапом закрылась, Клавдия Михайловна пересела на стул у кровати.
— Знаешь детка, рассказать нужно, но не всё. К примеру про «двоих из ларца», поведать необходимо. Я ведь когда в милицию бегала, рассказала про то, как они под окнами нашего дома ошивались и номерок ихней машины дала. Мне почему-то казалось, что в твоём исчезновении их вина. А стражи «порядка» сказали, что машины за таким номером нет. Вот так то вот. Посчитали меня выжившей из ума старухой.
— Не переживайте, они работать не любят, а потеряшек искать так вообще для них головная боль. Вот и выпроваживают всех страждущих восвояси, внушая при этом, что и без них работы валом, а тут ещё эти людишки со своими микроскопическими проблемками против их глобальных. В этой структуре все живут по принципу: чтобы сделать, чтобы ничего не делать.
— Наверное, детка, ты права. Я ведь действительно ушла от них с ощущением, что мешаю им заниматься «вселенскими» проблемами, норовя влезть со своей «ерундой».