— Как ни странно, он даже не удивился. Сказал, что узнал об этом от тебя… Кстати, а откуда известно тебе, что мама работала под этим псевдонимом? Неужели в редакции кто-то догадался? Мама говорила, что знает только Зацепин. Это он тебе сказал? Если проговорился тебе, то мог сболтнуть и ещё кому-нибудь. А тот уже довёл до сведения преступников, которые все эти годы грабили банк.
— Нет. От меня он эту тайну сохранил. В газете, насколько мне известно, тоже понятия не имеют, кто скрывается за именем Антона Правдина.
— Тогда откуда узнала про маму ты?
— Ничего я не знала. Даже предположить не могла такого. Просто мне очень хотелось заставить Ростоцкого возобновить дело вашей матушки, что пришлось — как весомый аргумент — преподнести ему эту придуманную мною историю. Уж извини, так получилось.
— А выдуманная история неожиданно приобрела очертания реальности и превратилась в действительность.
— Именно так. А Зацепин знает, что вы в курсе того, чем нанималась ваша матушка?
— Не знает. Мама поставила условие: ни при каких обстоятельствах не разглашать этот факт. Она очень боялась и за себя, и за нас. За нас, конечно, больше, чем за себя. Но не убереглась. Зато нас оградила от беды. Однако молчать и дальше я не намерена. Потому и рассказала всё Ростоцкому… Однако если бы он сам не заговорил на эту тему, промолчала. До сих пор не знаю, правильно поступила или нет? Теперь буду опасаться за своих.
— Я больше чем уверена, что пока не закончится следствие и не найдут убийцу — вашей матушки и Берлицкого, — Ростоцкий никому и ничего не расскажет. И вы молчите. Даже если из газеты кто будет спрашивать.
— Ты имеешь в виду Зацепина? Мне тоже кажется, что именно он раскрыл преступникам, кто скрывается за псевдонимом Антона Правдина.
— Мы этого знать наверняка пока не можем, но и исключать такой вероятности не будем.
Ася хотела возразить, защищая Зацепина, но испугалась, что тогда Катя перестанет ей доверять. Ася и в самом деле не знает, как преступник узнал правду о Марии Ивановне. А если Зацепин ни при чём? Но ведь может оказаться и так, что он случайно кому-нибудь проговорился, по неосторожности? Ася-то его, возможно, и простит когда-нибудь. Ведь живые же люди, и каждый может ошибиться. А вот простит ли Катя?
Если не простит, то кредит доверия Аси также будет окончательно подорван. Пока она ей верит. И не потому, что считает её ужасно честной и непогрешимой. Просто надо же кому-то верить, иначе как жить-то? Ростоцкому тоже доверилась, хоть и не вызывают у неё работники следственных органов никакой симпатии.