Стабильное состояние.
Вот каких слов я ожидал, прежде чем наконец смог выдохнуть. Медсестра, сказавшая их мне, покинула комнату. Я сидел рядом с малышкой и держал ее за руку. Обещал ей, что, я был уверен, никогда и никому не пообещаю: дом, жизнь, семью. Обещал ей безопасное место, где сможет расти наш ребенок. Говорил ей, как сильно я люблю ее и как много она значит для меня.
— Грейс здесь, в комнате ожидания, — сказал Медведь, войдя к нам. Он обращался ко мне, но его взгляд не покидал щенячьи глазки. Он стал рядом с ней, сунув руки в карманы. — Она присмотрит за мальчиком.
В моем кармане завибрировал телефон. Я вытащил его, собираясь проигнорировать вызов, пока не увидел, кто звонил. Нажал «принять» и прижал к уху.
— Он у меня, — сказал Джейк. — Сарай на выезде с 86-й, когда проезжаешь рекламный щит «Мы — это Бог». — Линия замолчала.
— Джейк? — спросил Медведь.
Я кивнул.
— Останься с ней на случай, если проснется. Я вернусь. — Я поцеловал малышку в лоб и, хотя ее накачали лекарствами, чтобы снять боль, я надеялся, что она все равно услышит мое: — Я люблю тебя, детка.
* * *
Удар за ударом я вымещал свою ярость на больном отморозке, осмелившемся прикоснуться к моей малышке. Его бледно-белая кожа раздувалась и разрывалась, разбрызгивая красным из тех мест, где соприкасались мои кулаки, снова и снова, пока его черты не превратились в нечто неузнаваемое.
Его проклятая американская обманчивая внешность подростка исчезла.
Ублюдок теперь выглядел, как кусок проклятого монстра, которым и являлся.
Это была не контролируемая ярость. Далеко не контролируемая. Это был я, выпускавший гнев и разочарование, которые испытывал с тех самых пор, как тот фальшивый полицейский прижал меня к земле.
Посмотрел на свою руку, покрытую липкой кровью и улыбнулся.
Хотелось большего.
Мне нужно было больше.
— Хватит. Пожалуйста. Умоляю тебя, — простонал Таннер, обнажив белые зубы, покрытые еще большим количеством ярко-красной жижи. Он качал головой из стороны в сторону, задыхаясь от крови, которая была у него в горле.
— Ты сам начал это, ублюдок. Только теперь ты не можешь здесь править, потому что обоссался. Все это твоих рук дело. Ты распустил свои проклятые вонючие лапы на мою девушку, выжег ей кожу, попытался убить, а я должен проявить к себе милосердие? — Я покачал головой. — Ты не трогаешь то, что принадлежит мне, и, к сожалению для тебя, скоро усвоишь этот урок.