Мэгс. Я знаю это имя.
Мужчине, моему отцу, сидящему передо мной и склонившемуся над рабочим телефоном, плевать на беременность его дочери-подростка. Его не интересует, что я пропущу школу. Плевать, что мне ничего не известно об уходе за ребенком, или о том, что весь мой мир изменится. Нет.
Этот телефонный звонок как ведро ледяной воды на голову, помогает мне вернуться назад к реальности под названием «сенатор».
Потому что этот телефонный звонок был сделан единственной и неповторимой Мэгс Олбрайт.
Человеку по вопросам организации отношений с общественностью в случае проблем.
Я не его дочь.
Я — проблема.
Этот день официально стал последним, когда он слышал от меня слово «папа». Все последующие дни я называла его одним единственным словом.
Сенатор.
Отец сидел за своим столом и выглядел почти так же, как в день, когда узнал о моей беременности, возможно, немного хуже. Круги под глазами, волосы заметно тронуты сединой, лицо слегка пожелтевшее. Я села в то же зеленое кресло, в котором сидела три года назад.
— Даже не поздороваешься? — до меня из угла донесся голос. Я повернула голову и увидела маму, сидящую на стуле с высокой спинкой в идеальной позе — ноги скрещены в лодыжках.
— Привет, — ответила я. Моя мать наклонилась вперед, придерживаясь за подлокотники. Подняла бокал, наполненный какой-то темной жидкостью, и встала. Поставила его на стол, расплескав часть содержимого. — Ты уже лучше чувствуешь себя после возвращения из… спа? — спросила я.
— Я в порядке, дорогая. Так рада, что ты вернулась домой, — ответила она механически. — Предполагаю, что ты меня не помнишь, — заявила она.
Я покачала головой.
— Хотя я вспомнила ее, — я повернула рамку и указала на Никки.
— Ты помнишь Николь? — спросил отец с удивлением в голосе.
Я кивнула.
— Только один момент. Она залезала ко мне в окно, просила о помощи и хотела денег, — мои глаза наполнились слезами, но я поборола их. — Я отказала ей.
Сенатор вздохнул.
— Я запретил тебе видеться с ней сразу после того, как она впервые отправилась в реабилитационный центр, но ты не послушала. Никогда не слушала, когда дело доходило до этой девчонки.
— Очевидно, в тот раз послушала, потому что я вспомнила, как прогнала ее.
— Радуйся, что сделала это, — добавила мать, — потому что она…
— Марго, — предупредил отец.
— Она что? — спросила я. Ответ я уже знала, но часть меня хотела это услышать.
— Она мертва, — закончила мать пожав плечом. — Тот яд, который она вводила себе, наконец убил ее. Они нашли ее в грязном мотеле в стороне от шоссе. — В голос матери звучало лишь презрение, нос был вздернут вверх, словно она нюхала что-то в воздухе. — У нее нашли сумку, полную презервативов и наркотиков. Кажется, продавать себя стало ее привычкой.